и, обойдя замершего мальчишку, растворился в лесу. Вздохнув в ответ, Стас повернулся к опушке леса и поспешил к дачам… Пока он тут теряет время там эти… Что они делают с его друзьями? На глазах опять появились слезы и Стас, спотыкаясь и падая, снова побежал.

Откуда он к нам выскочил я так и не понял. Вот только мы подходим к последним домам у самого леса — дорога видна на добрых триста метров вперед. И она абсолютно пуста. Только моргнул и вот он уже стоит перед нами. Маленький, грязный, взъерошенный, перепуганный воробышек. А ведь я его видел у Совы как раз! Точно, один из её малявок. Как там его? Стасик, вроде бы?

— Стасик, ты откуда здесь? — в растерянности задал я самый дурацкий вопрос из возможных. — Что случилось?

Мальчишка в ответ лишь разрыдался. Нет, он пытался что-то там рассказать, но постоянно давился плачем. И вот как с ним таким разговаривать? Начнешь жалеть — совсем на сопли изойдет…

— Соберись, боец, — максимально серьезно, даже строго потребовал я у него, слегка сжав плечо. — Коротко. По делу. Кто? Что? Откуда? Сколько человек?

— Я не знаю… — мальчишка искренне пытался сдерживаться, но плач всё равно прорывался заглушая все его объяснения. — Они из леса приехали. И сразу всех сгонять стали… А Макар ружье схватил… А в него из автоматов… Он так и лежит там…

— Кто такие?

— Я не знаю-у-у… Я их не видел раньше никого.

— Откуда они взялись?

— Из леса… На машинах приехали.

— Много их?

— Да!

— Сколько много? Десять? Двадцать? Тридцать?

— Я не знаю-у-у… Много-о…

— Соберись, Стасик. Сколько машин было?

— Д-две…

— А сколько в каждой из машин людей?

— Не знаю… Четыре… Нет, пять… Нет, четыре…

— Всё понятно. Две машины. В каждой по четыре-пять человек. То есть, всего от восьми да десяти. Не так уж и много.

— Да! — у пацана даже слез меньше стало. Ну еще бы, думать же заставили, считать. А любая ориентировочно-исследовательская реакция одинаково эффективно гасит в мозгу и агрессию, и панику, и любую другую дурь.

— А откуда они приехали? По какой дороге?

— Из леса… По дороге, которая вдоль железки идет. Вот по этой же, только в ту сторону.

— А что в той стороне есть? Какие поселения?

— Э-э-э… Просвет, следующая станция… Только он далеко.

— Насколько далеко?

— Ну-у-у… Километров десять наверное… А может и двенадцать… Далеко.

Да уж. Стоило обрушиться логистическим цепочкам старого мира и всё! Что происходит на южной оконечности города до нас доходит только в виде слухов. Путь, который раньше занимал десять-пятнадцать минут на машине или автобусе, превращается в целый день битья ног. Да еще и не дойдешь же! А десять километров по лесной дороге — в непреодолимую преграду… Но почему эти Просветовкие (если это они конечно) объявились только сейчас? Гм… Ну и тут догадаться можно. Снег сошел! И по дороге, хоть и по грязи, можно-таки проехать. Это не через сугробы пробиваться…

— А что в этом Просвете есть интересного?

— Да ничего. Тюрьма только.

— Тюрьма? — тут же делаю стойку я.

— Ну зона… Лагерь… А больше и нет ничего.

— А сам по себе Просвет большой поселок?

— Очень! — уверенно заявляет Стасик.

— И что в таком большом селе — ничего интересного кроме зоны?

— Ну станция… Школа своя кажется… Детский сад… Станция… Лесопилки всякие… Я не знаю что еще-то?

— Ну да, ну да… — пробормотал я, лихорадочно размышляя. Пока всё вроде сходится. Большое количество налетчиков (большой поселок), наличие изрядного количество автоматов (оружие охраны лагеря), появление Просветовских только со сходом снега (до этого фактически в изоляции жили, а теперь территорию расширяют). И варварская, ничем не обоснованная жестокость по отношению к другим (в городе беспредельщиков-то уже повыбили, как того же Герцога, а у них там в глуши вот, сохранились ещё). Все указывало, на то, что неизвестные налетчики именно Просветовские.

— Значит так, — я повернулся к стоявшим рядом Немцу и Шраму. — Немец, держи, вот топор, — я протянул ему свой счастливый говно-топорик, который в последнее время не так часто с собой беру, но сейчас-то я ожидал, что он понадобится. Заранее о таком подумал. — Руби вон какую-нибудь сосну на краю леса, чтобы она кроной как раз на дорогу легла. Завал, так сказать… А сам заляжешь метрах в ста от него. Но чтоб дорога была на виду… Если кто появится на машинах и попробует растянуть завал — ты должен отогнать их автоматным огнем… Можешь ни в кого не попадать, никого не ранить, главное, сам под огонь не попади и не дай с наскока проскочить. Твоя задача задержать! Ясно?

— Да.

— Действуй… Теперь ты, Шрам, ты отправляешься на разведку к Малиновке. Идешь лесом. Пригибаясь, крадучись… Главное для тебя — скрытность. Чтоб никакой самодеятельности и ухарства. Только посмотреть! Если получится — посчитать противников. Выяснить чем занимаются. И возвращаться обратно. Присоединишься к Немцу в его засаде.

— А ты?

— А я со Стасиком мчимся к нам на базу. Поднимать всех по тревоге и вызывать кавалерию… Самим нам с двумя десятками автоматчиков никак не справиться. Нужно Князя поднимать.

А на базе нас уже ждали. Стоило нас со Стасиком зайти в клуб как взгляды всех разом скрестились на нас с ожиданием, тревогой и робкой надеждой, что всё обойдется, что тревога ложная и я сейчас улыбнусь и скажу, что можно праздновать дальше…

— Боевая тревога! — сухо и отрывисто провозгласил я на весь зал. — Тёмыч, связь с Князем, срочно! Вика, оба ружья второго взвода выдай своим сталкершам, кто получше владеет. Рыжик, бегом на лесоповал к Кобре. Пускай всё бросают и сюда бегут. И бегом, бегом… Тревога не учебная. Малиновку уже захватили…

— Кто? — испуганно выдохнула Васька. Ну не могут они без вопросов.

— Ну я-то откуда знаю? — зло огрызнулся я, рассовывая по карманам пачки с патронами вдобавок к полным магазинам… Эх, сейчас разгрузку бы.… — По всему выходит, что Просветовские.

— Князь на линии! — провозгласил Тёмыч и я кинулся к рации.

— Шиша — Князю. Что там у вас? — голос у Князя был напряженный и собранный.

— Нападение, — от волнения я