Инфы и люди из Света не могли проникнуть в Элеазим, поэтому они посылали инфов-охотников кидать бомбы на тёмный город. Элеазим отвечал тем же. Вот что интересно, светлые сторонятся зла, но бороться с тёмными предпочитают тьмой. Кстати, тёмные сами себя называли «Настоящие люди», а для светлых было много имён, самое безобидное из которых «Светлячок». Они ненавидели друг друга, хотя жители Света не хотели признаваться в таких чувствах, ибо это было не «по-светлянски». В Свете, в реальности делать было нечего. Родители Айрема ушли в сок, как и половина людей. Вторая половина ушла чуть позже. Далил и совет остались в реале. Реальных развлечений в городе не было, а так как город находился на пустынной равнине, то и видов тут не было никаких. Гор отсюда не было видно, море было далеко. Айрем чувствовал приближение тоски. Но первое время Нежа не давала скучать. Они поселились на семидесятом этаже, переделав несколько комнат от хранения инфов в огромную квартиру с выходом на крышу. День они проводили в кровати, а под вечер выходили в пустынный город. Айрем попросил Далила о благоустройстве улиц, и тот распорядился о постройке спортивных комплексов и разных прогулочных зон. Инфы возвели всё за несколько дней. Ещё они принесли много деревьев в город и сделали огромный парк. Айрем и Нежа часто плавали в бассейне, там был зал для занятий фридайвингом: дно варьировалось по глубине от пяти до ста метров, было декорировано и разделено на разные зоны. После бассейна парочка ходила в баню и хамам, а затем, после небольшого перекуса, они бродили по недавно открывшемуся парку. Там были искусственные водопады, разные деревья и сады с красочной подсветкой. Они возвращались домой под утро и засыпали в объятьях друг друга. Так проходил день за днём, год за годом. Так и прошло девять лет. С каждым годом их отношения становились всё хуже и холоднее. Нежа уже откровенно искала повод, для того чтобы засыпать и просыпаться в реальности. Она звала Айрема с собой в сок, а он звал её с собой в реальный мир, за стену. Она рассказывала о преимуществах сока, а он ей рисовал красочные картины жизни в реальности. В итоге они продолжали жить на нейтральной территории, в Свете – первом радикальном, светлом городе. Но однажды, в конце пятьдесят восьмого, в один из обычных сентябрьских дней, после дневного секса Нежа резко обернулась и посмотрела в глаза Айрему.

– Я так больше не могу. Я должна тебе кое-что сказать, – она вся сжалась, избегая взгляда Айрема.

– Говори, хотя я знаю…

– Я ухожу.

– Хм-м-м, – Айрем развёл руками, – неужели всё так плохо у нас?

– Пожалуйста, давай вот без этого. Ничего не нужно говорить.

Нежа встала с кровати. По внутренней стороне её бёдер стекала сперма. Обычно она прикладывала руку, чтобы ничего не капало, и, смеясь, бежала в ванную. Но сегодня она не стала ничего прикрывать, а просто пошла в ванную комнату. Тоска, которая маячила рядом, словно стая гиен, теперь набросилась на Айрема. Нежа была якорем, она была патронами, которыми Айрем отстреливался от гиен. И вот патроны кончились. Девушка вышла из душа, оделась и, не попрощавшись, ушла. Ушла в сок. Сначала Айрем испытал облегчение, чему очень удивился, но затем стая гиен напала, прорвавшись через оборону, и тоска с грустью заполнили душу. Город тоже умирал. В реальности в нём остался только Айрем. Люди из совета сначала несли вахту по очереди: заступали на дежурство, в наряд по реальности, который длился трое суток. Он воспринимался не иначе как ссылка или заключение в концлагере. Поэтому совет издал закон: каждый человек, достигший двадцати пяти лет, должен был сделать выбор – уйти в сок или уйти из города. Они хотели, чтобы никто не смог помешать им. Они хотели попрощаться с реальностью навсегда.

Айрем сидел в кресле, а Тар рассказывал ему про осколки, как вдруг он начал погружаться вглубь себя, растягиваться и сжиматься, словно пружина. Из темноты яркой вспышкой вырвался звук и разбился миллионом падающих искр, звенящих эхом и переливающихся, словно падающее стекло в замедленной съёмке. Айрем сделал вдох и понял, что проснулся. Он отчаянно цеплялся за обрывки сна, но его уже было не вернуть. Одновременно выдохнув и прорычав с закрытыми глазами, он рывком сел на кровати. Всяким там новомодным штучкам, которые люди успели изобрести, ещё будучи в реале, вроде гравитационной кровати, он предпочитал обычный мягкий матрас, подушку из пены и тонкое одеяло.

Две тысячи сто пятьдесят восьмой год. Первое декабря. Вот уже невесть сколько тысяч лет человечество куда-то бежит. От чего? Куда и зачем? Хотя в последние годы этот бег полностью остановился. Громко выругавшись, Айрем встал с кровати и пошёл в туалет. Прошло три месяца после ухода Нежи. Айрем старался жить, как и прежде. Он ходил на улицу, плавал в бассейне, но с каждым днём он и сам начал искать причины для того, чтобы открывать глаза, чтобы дышать. В чём смысл реальности, если ты в ней один? Тоска и печаль бросались на него со всех сторон. Высотки давили. Стены душили. Это утро было омрачено ещё и тем, что ему оставалось всего три дня. Куда бы он не посмотрел, везде была объёмная, двигающаяся и привлекающая внимание надпись: «ВАМ ОСТАЛОСЬ ТРИ ДНЯ!»

«Просто супер. Ладно. У меня есть… э-э-э… двадцать четыре на три… семьдесят три часа», – Айрем подключился к цэху и задал вопрос: «Сколько часов в трёх днях»? Всё это заняло пару секунд, но это показалось вечностью.

«Ох уж этот Куб!»

Стоило только подумать о названии сети цеха, как тут же вылезла реклама: «О-о-облачные со-о-оты!» – пропел женский голос.

И следом грубый мужской голос зачитал: «Куб. У нас лучшие условия на облачные соты».

Цивилизация давно исчезла, а реклама всё ещё жила. От этого стало ещё хуже. Айрем отмахнулся от рекламы, как от мухи, и начал собираться. Он заранее подготовил вещи, которые хотел взять с собой: эш, эйтвейт, датчики движения и ещё много всего. Он уложил всё это в большой рюкзак и, одевшись, вышел на улицу. Ему захотелось напоследок навестить отца и мать. Шагая по пустынной улице, он задумался о том, как сильно изменился мир за то время, что он провёл тут. Во-первых, светлых городов стало много, как радикальных, так и свободных. Тёмных городов тоже прибавилось, и они тоже негласно делились на радикальные и свободные. Вначале, когда как минимум половина жителей находилась в реале, люди из Света пытались помогать тем, кто не смог пройти в их город. Странствие до города от их домов через соприкосновение с тёмными и их делами заставляло людей защищать свою жизнь, заставляло убивать. Чем дальше и чем дольше они шли, тем ожесточённее становились. Они предпочитали сразу убивать незнакомцев, так как не могли быть уверенными в том, что незнакомец не убьёт их во сне или не украдёт детей или жён. Тот, кто не впускал внутрь себя темноту от убийств, остался светлым и смог пройти в город, а другие наполнялись темнотой и начинали сходить с ума. В конце концов, они стали тёмными, стали убивать людей из злости и обиды. А когда их не пустили в город – вконец обозлились и чуть не поубивали друг друга у ворот города. Инфам пришлось их разгонять. Жители сока сотрудничали с глубинниками – религиозной сектой, считающей реальность брошенной богом дырой, на которой властвует Сатан. Глубинники заманивали побитых тьмой людей в капсулы сока, которые им передавали жители светлых через инфов. Кто знает, что они делали со спящими людьми, об этом ходили разные слухи. Поговаривали, что капсулы они модифицировали и люди лежали не в них, а на обычных кроватях. Делалось это для того, чтобы глубинники могли иметь доступ к телам. Но тем, кто хотел сбежать из реальности и уйти в сок, на свои физические тела было плевать.