до цели,

Вот она! — и тащи их за стол».

Ну ладно, укатили, слава Богу,

Пусть вольный ветер кружит им башку.

Мы дали им с собою на дорогу

Примерно сорок литров коньяку.

«Какой-то странноватый выбран вектор», –

Заманский пробурчал себе под нос.

«Да ладно, на двенадцать человек-то! –

Завхоз в ответ тихонько произнёс, –

С винтовкой на плече, наперевес ли,

Они сквозь лес пойдут, не зная сна,

И пир горой закатят, даже если

Невзрачного завалят грызуна.

Тогда и довозить ещё придётся,

И тут уж не поделать ничего.

Не воду же хлебать им из кододца

По случаю триумфа своего!»

Да, вот оно, решение простое:

Всё, что мешает — в лес его, долой!

Чтоб вечен был — без срывов и простоев

Наш труд, азартный, яростный и злой!

Мы временно убрали из повестки

Ненужный пункт подальше с наших глаз!

Майор потом подобные поездки

Для них организовывал не раз –

Для этих шумных дружеских компаний,

Где наводились нужные мосты

В процессе неизбежных возлияний

С ценителями местной красоты!

Их посылать к чертям ни в коем разе

Никак нельзя. И мы вот с этих пор

Создали департамент внешних связей,

Где лидер и начальник — наш майор.

Ну ладно, забегать вперёд не будем.

Он там жиры слегка свои растряс.

Хотя и был их отдых беспробуден,

Зато проверок не было у нас.

-17-

Мы ему благодарны. Пока он

Щурил глаз над звенящим бокалом,

Пел со всеми и спал, как сурок,

И бодал деревянные стены,

Мы литьё с арматурой в три смены

Чётко, слаженно делали, в срок.

Небольшой был завод, так уж честно –

Человек там семьсот, что ли, с чем-то,

Но какие! Читатель, поверь:

Каждый цех, не собачась, не ссорясь,

Жилы рвал не за страх, а за совесть,

Да и Лёнька пахал, словно зверь.

Наше время, увы, быстротечно,

А прекрасное недолговечно,

Как однажды сказал древний грек.

Для меня всё же тема открыта, –

Братцы, вот она, эта элита,

Эти наши семьсот человек.

Я хотел с ними вечно работать,

А со Временем личные счёты

Жизнь сама, если надо, сведёт.

Самых лучших никто не забудет.

Как мы скажем, вот так и всё и будет –

Живы мы, пока память живёт.

Неясное чего-то в этих строках,

Туман какой-то можно уловить,

А это значит, в них немного проку,

Ну, что ж, читатель, так тому и быть.

Оно потом само всё разъяснится.

Ну, а пока за мной, мой друг, вперёд!

Послушай: к нам в окно уже стучится

Весёлый шумный парень — Новый Год!

И нам объявлен сбор предновогодний –

Нам выпивка предложена, еда, –

В заводоуправлении сегодня

Застолье для ударников труда!

В руках свободных, чутких и умелых

Легко звучали, чисто, в унисон

В составе мною собранной капеллы

Гармонь, гитара, скрипка, саксофон.

И ветер в сонной роще за рекою

На спутанных ветвях плакучих ив

С пронзительной щемящею тоскою

Играл какой-то простенький мотив.

Наверное, грустил о старом годе,

Что суматошным был и непростым,

О времени, которое уходит,

О людях, что уходят вместе с ним.

Вдали сугроб — гигантский белый пудель –

Уснул под этот тихий перебор.

«Послушайте, а где все эти люди, –

Спросила Катька, — где он, наш майор?

Ну ё-моё — ушли, и больше нету,

Ну это что такие за дела?

А может, их метель по белу свету

За сине море к чёрту унесла?

А вдруг, с колючим инеем на рыле,

Из леса пробираясь сквозь пургу,

Они назад дорогу позабыли?

Я с этим примириться не могу!

Есть жажда жизни, это всем известно,

В любой букашке, в каждом муравье!

Они придут, от холода воскреснув,

Попробовать салат мой оливье!»

-18-

…Свист в ушах — как гудок паровоза.

Ну и ну! К нам явилась с мороза

Эта шатия-братия вся

Во главе с нашим бравым майором,

И давай нам расписывать хором

Про какого-то, на хрен, лося!

Мол, три дня, надоедлив, как насморк,

Снег летел. И сохатый, как айсберг,

Как вагон электрички, на нас

Сам собой из тумана наехал,

Простофиля, балбес, неумеха –

Возле домика, как на заказ.

Мы на час к вам сюда заглянули, –

Посидим, и домой сразу пулей,

Успокоить родных: всё путём –

Живы, мол, что зазря волноваться?

Сколько ж не было нас? дней двенадцать

Мы гонялись этим лосём?

Это счастье — в товарищей веря,

Эффективно преследовать зверя!

«Лось-то где?» — их Заманский спросил.

«Да в итоге сбежал, вот же сука!

Да, охота — азартная штука,

Много требует нервов и сил!»

Голодные, замёрзшие, с устатку,

Они почти что падали уже,

Глава района в пляс пошёл вприсядку

И рухнул, хоть и был на кураже.

Нормальные ребята оказались,

Они по ходу вечера не раз

В охотничьих рассказах состязались

Про тонкое чутьё и зоркий глаз.

Глава — известный хват, весёлый ухарь,

Он больше всех от холода дрожал,

Но был прогресс — оттаивало ухо,

Пока он оливье уничтожал.

«Благодарю, — сказал, — за угощенье! –

И посмотрел мечтательно в окно, –

Коньяк хорош для кровообращенья,

Но он у нас закончился давно!»

Ну, это можно, это даже нужно,

Налей по полной, раз уж ты глава,

Чтоб нам работать весело и дружно,

Чтоб родина всегда была жива!

Вот прокурор с начальником таможни

Пьют за майора дважды по сто грамм:

«Во-первых, он лесник такой, таёжник,

А, во-вторых, эксперт по коньякам!

И он теперь наш брат. Мы так решили.

Мы с ним делили радость и беду.

Он был зашитый. Мы его расшили.

Он жизнью и с судьбой теперь в ладу.

Беда какая? То, что нам добычу

Не удалось догнать и застрелить,

Но он, дневную дозу увеличив,

Помог нам неудачу пережить

И хоть мы с ним в застольных наших спорах

Сходились не всегда и не во всём,

Он сохранял сухим ружейный порох,

Участвуя в погоне за лосём,

Который в чаще ловко так петляет

И причинил нам множество хлопот,

Но раз остался жив, то пусть гуляет,

По крайней мере, встретит Новый Год!

-19-

В общем, мы хорошо посидели,

Напоследок слегка прибалдели,

Но и пьяными не были в хлам,

Разноплановым тешились зельем

От души, но потом всё же к семьям

Ровно в десять пошли по домам.

А наутро — опять