оно не будет обеспечивать страну продовольствием, то вероятность повторения голода велика. «Земледелие в России очень развито и в то же время является крайне примитивным, — писал он. — Незначительное улучшение в методах обрабатывания земли и предоставление крестьянам лучших сельскохозяйственных орудий оказали бы большое влияние на увеличение общего количества урожая. Для того чтобы крестьянин, которому революция дала землю, обрабатывал бы ее с охотой и по современным методам, необходимо увеличить его потребности, давая ему в то же время возможности удовлетворять их. Нужно бороться против регресса, который можно наблюдать во многих русских деревнях, вследствие разрыва экономических отношений между городом и деревней, вызванного войной и социальными волнениями» [68]. По данным Нансена, до Первой мировой войны урожай зерновых культур в России достигал 700 кг/га, при том что в США собиралось 1050, а в Канаде — 1230 кг/га. Он считал, что советского крестьянина нужно ознакомить с прогрессивными методами аграрного производства, чтобы страна могла не только обеспечить зерном собственный внутренний рынок, но и вновь стать одним из ведущих экспортеров зерновых культур в мире.

Идея о восстановлении аграрного сектора высказывалась Нансеном еще на пике борьбы с голодом. Выступая в январе 1922 г. на заседании МКПГ в Женеве, он говорил, что необходимо заранее бороться против возобновления голода, для чего нужно доставить в Советскую Россию сельскохозяйственные машины, которые покроют недостаток рабочей силы, образовавшийся вследствие многочисленной смертности, и позволят увеличить будущую агарную продукцию11.

В декабре 1922 г. Нансену присудили Нобелевскую премию мира в размере 122 тыс. крон. Также он получил авансом от датского издателя Кристиана Эриксена [73] гонорар за книгу «Россия и мир». Часть этих денег пошла на осуществление проекта по восстановлению советского аграрного сектора.

Как уже упоминалось в первой главе, 20 января 1923 г. Нансен привез в Москву план дальнейшего оказания помощи голодающим и восстановления советского сельского хозяйства. Он был уверен, что Россия уже начала оправляться от голода, но помощь еще необходима: «Мои впечатления более радужные, чем я ожидал. За несколько дней я убедился, что положение в России значительно улучшилось по сравнению с тем, что было в прошлом году, необходимо, однако, продолжить оказание экономической помощи, которая даст возможность ускорить процесс восстановления местностей», — заявил он в интервью «Известиям» [59, 3 февраля 1923 г.]. В ходе этого визита ученый детально ознакомился с состоянием экономического положения страны. Нансену рассказали об успехах в восстановлении сельского хозяйства и промышленности, стабильности советского рубля, состоянии торговли, кредитной политике, работе в стране иностранных фирм, заверили в том, что советские крестьяне стремятся к прогрессу, но советское правительство еще не может оказать помощь всем, поэтому ввоз Нансеном сельскохозяйственных машин очень желателен12. В книге «Россия и мир», написанной после этой поездки, Нансен отмечает, что страна находится в положении «выздоравливающего больного» и способна восстановить экономику и без помощи Запада, но процесс этот может быть ускорен, в том числе и для блага самой Европы, при участии иностранного капитала [68]. Он отмечает тяжелое положение экономики, инфляцию, плохо организованную торговлю, с другой стороны, верит словам советских руководителей о быстром восстановлении хозяйства и перспективах сотрудничества с иностранцами.

Беседуя с Каменевым, норвежец отмечал, что сохраняется недоверие между Россией и заграницей. Оно препятствует возобновлению отношений и осложняет организацию помощи в восстановлении советского земледелия. В ходе визита Нансен указал еще на один важный момент: благотворительная помощь голодающим России с 1923 г. сокращается из-за чрезвычайно тяжелого положения в Западной Европе [68]. Экономические мировые связи нарушены, о чем он и предупреждал, и чтобы их восстановить, необходимо, в том числе, восстановление экономики Советской России.

Ученый понимал, что привлечь в страну иностранных инвесторов можно, лишь убедив их в том, что голод отступил и советская экономика восстанавливается. Еще в конце 1922 г. Нансен просил советские власти разрешить сотрудникам Миссии сбор информации об экономическом состоянии страны, чтобы «ознакомить публику с быстрым экономическим развитием, наблюдающимся в России». Сбор данных шел в регионах, где Миссия Нансена имела своих представителей: Москве, Петрограде, Челябинске, Самаре, Астрахани, Ростове, Новороссийске, Харькове, Ростове, Киеве, Одессе, Симферополе, Тифлисе. Иностранцы получали данные из официальных докладов различных советских комиссариатов. В крупных промышленных центрах, где не было сотрудников Миссии, — Иванове, Туле, Владимире, — данные получали из местных экономических газет. Собирались сведения о состоянии транспорта, топливной и пищевой промышленности, ценах, уровне земледелия, налогах, банках, изменениях в законодательстве, организациях промышленного и торгового типа, частной и государственной промышленности, таможенных сборах, условиях труда и внутреннем состоянии рынка. Иными словами, давалась картина внутреннего экономического развития страны. Политические вопросы не затрагивались. Дважды в месяц собранная информация направлялась в Женеву для публикации в иностранной прессе, распространения в финансовых, промышленных, торговых и правительственных кругах, интересующихся возможностью возобновления экономических связей с Советской Россией. К этой деятельности советские власти отнеслись с подозрением, опасаясь шпионажа и проникновения за границу нежелательных данных, но были вынуждены согласиться, понимая, что созданный в итоге положительный имидж советской экономики сыграет огромную роль в привлечении иностранного капитала13. Впоследствии собранную информацию Нансен опубликовал в виде 12 статей, напечатанных в 10 крупных европейских и американских изданиях, причем они имели такой успех, что газеты хотели бы получать подобные данные и в дальнейшем14.

Оценивая достижения нэпа, Нансен отмечал выгодность смешанных советско-иностранных предприятий, не исключая, однако, и определенных неудобств. «Несомненно, что для иностранца, работающего в России, крайне выгодно заинтересовать советское правительство в своем предприятии. Участие советского правительства является своего рода гарантией того, что необходимые содействия для нормального хода предприятия ему обеспечены. Но, с другой стороны, польза вмешательства государства в чисто административную часть управления предприятием весьма сомнительна», — писал он [65].

Таким образом, еще до начала реализации проекта Нансен получил данные о состоянии советской экономики — правда, предоставлены они были руководителями страны, которые осознанно освещали «плюсы» и обходили «минусы», так что объективность таких оценок может быть подвергнута сомнению. Норвежец учитывал настороженное отношение к Советской России западных капиталистов, но все же видел перспективы сотрудничества. После переговоров с советскими властями он окончательно убедился в возможности такого партнерства.

Проект, который ученый представил в Наркомат земледелия, предполагал кредитование крестьян выдачей семян, скота, земледельческих орудий, ввоз в Россию сельскохозяйственных машин и производственную помощь. Кроме того, предлагалось открыть в Советской России показательные хозяйства, с помощью которых в советской глубинке прививались бы иностранные методы ведения сельского хозяйства. Работать в них должно было местное население, перенимая таким образом европейские знания в этой области. Управляющими планировалось назначать иностранных