Мотивы есть, но они разные: одни выглядят серьезными, другие пустяковыми. Всех я не знаю.

– Для него они все серьезные.

– Да уж…

Элли снял правую руку с колена Лейси и почесал подбородок. Немного поразмыслив, он спросил:

– Разбираться поручили тебе?

– Нет. Свидетельница еще не подала официальную жалобу на судью – слишком напугана. Вчера Клеопатра сказала мне, что КПДС не станет расследовать убийства.

– И что же будет дальше?

– Полагаю, ничего. Без официального обращения мы ничего не можем предпринять. Судью никто пальцем не тронет, он продолжит заниматься своими делами, в том числе убивать – если он убийца.

– Ты говоришь так, словно веришь этой свидетельнице.

– Да, я ей верю. Меня мучает это с понедельника, именно тогда мы познакомились и она внушила мне доверие.

– Почему бы ей не поделиться своими подозрениями с полицией?

– Есть несколько причин не делать этого. Первая: она боится и уверена, что убийца обо всем узнает и добавит ее в свой список. Больше всего ее смущает то, что у полиции нет оснований ей верить. У копов в захолустье Южной Каролины нет времени на возню с каким-то «висяком» на юге Флориды. У копов в Литл-Роке нет времени на такое же убийство в Чаттануге, поскольку там не нашли никаких улик.

Элли задумчиво кивнул.

– Получается четыре. Где еще два?

– Про них она еще мне не рассказала.

– Кого убили в Литл-Роке?

– Газетного репортера.

– Почему его имя оказалось в списке?

– Мы договорились рассуждать гипотетически, агент Пачеко. Больше никаких деталей ты от меня не получишь.

– Как скажешь. Ты предлагала ей обратиться в ФБР?

– Не слишком настойчиво. Пока этот вариант ее не заинтересовал. Ей это кажется слишком опасным, к тому же она сильно сомневается, что ФБР вообще захочет этим заниматься. Зачем ФБР список убийств без малейшего шанса раскрытия?

– Она бы удивилась, узнав, на что мы способны.

Лейси обдумывала это, пока они, слушая музыку, проехали несколько миль, виляя в потоке машин. Элли был приверженцем скоростной езды; попадая на радар, что случалось не меньше двух раз в год, он с удовольствием предъявлял свой значок и подмигивал полицейскому дорожной службы. Он хвалился, что ему еще ни разу не выписывали штраф.

– Как ты это себе представляешь? – наконец спросила Лейси. – Предположим, свидетельница пожелает предъявить ФБР все, что у нее есть. Что дальше?

Элли пожал плечами:

– Не знаю, но могу узнать.

– Пока рано. С этой свидетельницей нельзя спешить. Она тоже потерпевшая.

– Потерпевшая?

– Да, жертвой номер два был ее отец.

– Ух ты! Час от часу не легче.

Пока что Лейси считала самой отвратительной его привычкой манеру грызть ногти, причем только на левой руке. На правую он не покушался. Когда с ним такое происходило, это значило, что он чем-то полностью поглощен. Сейчас она едва ли не слышала, как скрипят его мозговые извилины.

Через несколько миль он сказал, хмуро глядя на дорогу:

– Непростая ситуация… Предположим – гипотетически, – что ты сидишь в полиции – местной, штата, не важно – и говоришь: «Вот ваш убийца. Имя, род занятий, серийный номер, адрес. А вот шестеро его жертв, удавленных за двадцать с чем-то лет, но только…»

– «… но только это никак нельзя доказать».

– Ну да, никак нельзя. Разве что…

– Что?

– Разве что добыть улики у самого убийцы.

– Для этого понадобится ордер, верно? А его не получить без обоснованного подозрения. Но у нас пока есть одни дикие предположения…

– Кажется, ты сказала, что веришь этой женщине.

– Думаю, что верю…

– Как-то ты меня не убедила в этом.

– … но у меня остались сомнения. Согласись, все это звучит неправдоподобно.

– Согласен. Никогда ни о чем подобном не слышал. И немудрено – как ты знаешь, я охочусь за преступниками другого типа.

– Ордер маловероятен. К тому же преступник, наверное, параноик, такого трудно сцапать.

– Что ты о нем знаешь?

– Ничего. Он – гипотетическая фигура.

– Брось, мы уже зашли достаточно далеко.

– Холост, никогда не был женат, возможно, живет один. Всюду понатыкал серьезных камер. Почтенный судья, респектабельный член общества. Уважаем коллегами-юристами. А также избирателями. Ты – психолог-криминалист, чего тебе еще?

– Никакой я не психолог, говорю же, это отдельная специальность.

– Поняла. Предположим, у тебя есть шесть убийств, при этом о подозреваемом ты молчишь. Что сказали бы в такой ситуации лучше психологи-криминалисты ФБР?

– Чего не знаю, того не знаю.

– Но ты ведь мог бы с кем-то проконсультироваться? В конфиденциальном порядке?

– К чему это? Ты уже и так знаешь убийцу.

Им нравилось отдыхать в милой маленькой гостинице «Уединенные дюны» на сорок номеров. Все окна тут выходили на океан, а пляж был буквально в двух шагах. Они заселились, оставили нераспакованные вещи в номере и поспешили в бассейн. После, устроившись за столиком в тени, заказали ленч и бутылку охлажденного вина. На дальнем краю бассейна резвилась молодая пара: казалось, под водой между ними что-то происходило. Рядом мерцал в лучах заходящего солнца ярко-синий Мексиканский залив.

Когда в бутылке осталась ровно половина вина, на столике завибрировал телефон Элли.

– Это еще что?

– Извини.

– Я думала, мы договорились: никаких телефонов за ленчем. Свой я оставила в номере.

Элли схватил свой мобильник.

– Это сотрудник, которого я упоминал. У него есть парочка знакомых психологов.

– Ни в коем случае! Пусть звонит. Я уже столько наговорила, что больше не хочу обсуждать это дело.

В конце концов вибрация прекратилась. Элли спрятал телефон в карман с таким видом, будто решил больше никогда к нему не прикасаться. Официант принес крабовый салат и подлил им вина. Как по щелчку пальцем наползли облака, солнце скрылось.

– Местами возможны ливни, – сказал Элли. – Помнится, это было в метеоприложении. Оно на моем телефоне, но телефон спрятан в карман и впредь неприкосновенен.

– Ну его! Дождь так дождь. Мы же никуда не идем. Можно задать один вопрос?

– Валяй.

– Сейчас почти три часа, на календаре пятница. Твой начальник знает, где ты?

– Приблизительно. Он знает, что я уехал на уик-энд с девушкой. Что скажешь про свою Клеопатру?

– Наплевать мне на нее, как и ей на меня. Через два-три месяца ее у нас уже не будет.

– А ты, Лейси? Как долго ты сама там продержишься?

– Вопрос в точку! Я застряла в бесперспективном месте, давно надо было оттуда сбежать. Но куда?

– Оно не бесперспективное. Ты любишь свою работу, это важно.

– Возможно. Может, и люблю – иногда. Но мы давно перестали напрягаться. Мне стало скучно. Наверное, я слишком часто жалуюсь тебе на это.

– Мне ты можешь все выложить.

– Даже самые глубокие, самые темные секреты?

– Пожалуйста! С радостью послушаю.

– Сам ты ничего подобного мне не расскажешь, Элли. Ты не такой. Ты – агент до мозга костей и