в зал вошел молодой грузин, один из работников курорта, и направился к окну раздачи за своим обедом. Но, к его удивлению, ему сказали, что он опоздал и весь обед уже роздан. И молодой человек взорвался.

— Как это так, ничего не осталось? Разве ты здесь первый день работаешь? — кричал он на женщину. — Не можешь запомнить, кто пообедал, а кто нет?! Я работник курорта, это моя столовая, и мне не хватило! Кормите здесь кого попало! — он оглядел зал, и его взгляд остановился на мне. — Кто это такой? Он не работник курорта! Почему он здесь ест? — кричал он, указывая на меня.

— Тише ты, — попыталась успокоить его заведующая столовой, — он из КГБ!

— А плевать я хотел на КГБ! Кто они такие? Почему КГБ должен мой обед есть?! — не унимался грузин, на которого, как видно, слово «КГБ» произвело не устрашающее, а раздражающее действие.

Выслушав мой рассказ, Валентин Иванович как-то грустно посмотрел на меня и сказал:

— А ты что думал, что слово «КГБ» имеет какое-то магическое действие? Ничего. Поработаешь немного, тогда разберешься, что к чему.

После такого вступления Ерофеев объяснил, что кроме семьи никто не должен знать, где я работаю в действительности. Моим учреждением прикрытия он назвал Министерство иностранных дел СССР, но заметил, что это может поменяться. Все зависит от обстоятельств. Таким образом, передо мной уже вырисовывалась перспектива, что я поеду за границу в качестве дипломата. Мне была выдана справка с места работы для предоставления в домоуправление, в которой стояло: «Сотрудник МИД СССР». Так что для всех моих соседей я уже стал дипломатом. Ерофеев сказал также, что в районном военкомате моя фамилия будет внесена в особый список сотрудников КГБ, которые выпадают из-под юрисдикции армии.

После завершения этих формальностей Ерофеев сказал, что я буду работать в 7-м отделе Управления «С», и проводил меня в комнату № 714. В комнате было два человека: Валентин Михайлович Пискунов, начальник направления, и Ростислав Козлов, сотрудник. Пискунов маленький, сухой, с редкими седыми волосами, глубокими морщинами на лице. По виду ему было лет пятьдесят, но был он не по возрасту крикливо одет, и манеры у него были какие-то суетливые. Он начал объяснять мне работу своего направления, вдруг обращался к Козлову с какими-то вопросами, то начинал говорить, как он устал за воскресенье. Сплошной сумбур, из которого я только усвоил, что это направление отвечало за работу в Иране, Афганистане и Турции. Что делать, мне никто не объяснил, и оставалось только сидеть и рассматривать комнату.

Пискунов суетился. Он выбегал из комнаты, возвращался, говорил с Козловым о каком-то «Конраде», опять убегал. Ростислав Козлов, по виду лет под пятьдесят, оказался очень приятным человеком с мягкими манерами, но с острым прищуром глаз. Было в нем что-то от священника. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что он работал на Ближнем Востоке «под крышей» Русской православной церкви и был гражданским секретарем ее представителя. За свою добросовестную службу он был даже награжден несколькими церковными орденами. Задавленная государством, Православная церковь вынуждена была предоставлять гражданские посты в своих представительствах за границей офицерам Управления «С», которые обслуживают нелегалов в странах, не имеющих дипломатических отношений с Советским Союзом. Например, в Израиле. Но церковь НИКОГДА не соглашалась на использование КГБ постов священников.

Наступило время обеденного перерыва, 12 часов дня. Мы пошли в столовую. Спускаясь по широкой лестнице, Пискунов давал мне пояснения.

— Седьмой и шестой этажи в этом крыле здания занимает Управление «С». На пятом этаже Управление пограничных войск. На четвертом этаже сидит председатель КГБ, туда без надобности ходить не нужно. На третьем этаже Девятое управление (телохранители). На втором этаже располагается Третье управление (армейская контрразведка). Первый этаж занят административными службами.

Столовая располагается в вестибюле пятого подъезда, направо от входа. Столовая самообслуживания. Очередь движется довольно быстро вдоль раздаточного прилавка.

В очереди меня вдруг кто-то взял за локоть.

— Володя, ты где это путешествуешь? Почему на работу не пришел?

Я оглянулся и увидел сзади себя того самого кавказца, который говорил со мной по-персидски в кабинете Корзникова во время моего первого визита в здание КГБ.

— Мы тебе уже и стол приготовили, а ты где-то гуляешь, — продолжал он.

— Я не гуляю, — ответил я, — отдел кадров направил меня в 714-ю комнату сегодня утром.

Глаза моего собеседника расширились.

— Хорошо, после обеда разберемся, — сказал он.

После обеда я вернулся в 714-ю комнату и опять начал ничего не делать и смотреть, как суетился Пискунов. Вдруг дверь открылась и вошел мой кавказец.

— Володя, подожди, пожалуйста, в коридоре, нам с Валентином Михайловичем переговорить нужно, — сказал он.

Минут через пять он вышел и спросил:

— У тебя там какие-нибудь личные вещи остались? Если нет, тогда пошли со мной.

По дороге он представился:

— Начальник Восточного направления 2-го отдела Управления «С» Исмаил Муртазаевич Алиев, полковник. С самого начала ты предназначался для 2-го отдела, а Пискунов тебя незаконно перехватил. Но я сказал ему пару ласковых слов. Никакой совести нет у этого человека.

Подробности этой истории мне известны не были, но я как-то сразу почувствовал, что Алиев говорил правду о Пискунове.

Мы прошли до конца коридора, спустились по лестнице на шестой этаж и вошли в комнату № 601.

Обстановка в комнате № 601 была совершенно противоположной пискуновской. Никакой суеты, все спокойно занимаются своим делом. Отношения между сотрудниками и начальником направления дружеские, его все называют по имени — Исмаил, но никакого панибратства. Алиев с готовностью помогает каждому, кто к нему обращается. Он произвел на меня впечатление глубоко умного восточного философа, который относился очень вдумчиво к любой проблеме, какой бы маленькой она ни была. В свое время он окончил персидское отделение Бакинского университета, и его знание Ирана и языка этой страны было великолепным. Естественно, что этому способствовало и то, что по национальности он был талыш. Язык этого маленького народа, проживающего на границе с Ираном, входит в иранскую группу языков. За свою карьеру он три раза побывал в командировках в Иране. Из последней его пришлось выводить, так как иранская секретная полиция САВАК планировала провести против него провокацию. Они боялись Исмаила, ведь он мог спокойно и уверенно «растворяться» среди иранцев. Хотя ему было уже пятьдесят, он отличался очень крепким здоровьем. Обстановка дружелюбного юмора в этом направлении пришлась мне очень по душе.

Моя работа в Управлении «С» началась с изучения его структуры. Дело в том, что в «Школе 101» нам почти ничего не говорили о нелегальной разведке. Была прочитана одна лекция