Посмотрев Сину в лицо, Кэт обмякла в его руках. Изумление окрасило ее кожулегким румянцем, она приоткрыла рот. И хотя она ослабила хватку на рукояткеножа, Син все еще удерживал её запястье, чтобы она снова не бросилась наДамьена.

- Прощу прощения? – сказала Кэт. – «Он управляющий в моем казино»?

Ярость вернулась, и она снова начала бороться. Прикосновения ее тела к егоразжигали внутри Сина огонь. Тяжело было сконцентрироваться на чем-то, кроме еёманящих губ и раскрасневшихся от ярости щек.

- На тебя работает Даймон?

Син выставил колено, чтобы её тело больше не соприкасалось с его пахом, ирассмеялся над её яростью.

- Вообще-то, парочка.

- Не беспокойся, - сказал Дамьен, поправляя пиджак и отряхивая лацканы. - Я емтолько тех людей, которые этого заслуживают.

Это не помогло.

Кэт сморщилась от отвращения и снова взглянула на Сина.

- А ты мне было понравился. Не могу поверить, что ты позволяешь Даймонуработать на себя.

Син и не ожидал, что она поймет, но у него в самом деле не было проблем ни сДамьеном, ни с другими Даймонами, работающими на него. То были мужчины иженщины, чью жизнь разрушил гнев греческих богов. Для него все они былиродственными душами. Аполлон проклял расу аполлитов потому, что какой-то ихдалекий предок убил его возлюбленную и сына. Событие, конечно, трагическое, нооно не давало Аполлону права обрекать каждого аполлита на мучительную смерть вдвадцать семь лет. Аполлон также запретил им появляться на солнце и вынудилпитаться кровью друг друга. Это жестоко и не подобает богу, который должен былбыть более терпимым к расе, которую он сам же и создал и от которой послеотвернулся.

Кроме того, Дамьен говорил правду. Ни он, ни остальные, кто работал на Сина, некормились душами порядочных людей. Они уничтожали только души, заслуживающиесмерти. А боги знали, что многих людей в этом мире стоит уничтожить, и им былона руку, что такие люди становились жертвами благородного хищника. В кои векисудьба выносила им справедливый приговор.

Син улыбнулся Кэт:

- Да, но он невероятно честен. С тех пор, как он приступил к своимобязанностям, никто больше не пытается меня надуть. Если они делают это, он ихест.

- О, вы оба отвратительны, - скорчила рожицу Кэт.

Дамьен издал раздраженный звук:

- Знаешь, меня правда бесит, что ты судишь обо мне, основываясь на одномнеприятном факте. Честно, я неплохой парень.

Она на это не купилась.

- Ты пожираешь человеческие души. Как ты можешь быть хорошим?

- Поверь, ты не захочешь реинкарнации этих людей. Парень, которого я съелвчера, избивал жену. Хорошая, сильная душа… гнилая сущность.

Син подавил смешок, потому что Кэт явно было не смешно. Но он точно знал, чтоДамьен прав. Он брал души только тех, кто заслуживал смерти, и пока он невыходил за рамки, у Сина не было с ним проблем.

Кэт покачала головой:

- Но если ты поглощаешь много таких душ, то они разрушают тебя изнутри, пока тысам не станешь одним из них. Все это знают.

Дамьен усмехнулся:

- Если только ты дурак. Мне двести лет, и я пока не превратился в злодея. Нужнопросто научиться заглушать голоса душ, чтобы не слышать всю их чушь, котораяотдается в голове. Чем ближе они к смерти, тем громче и извращеннее становятсяголоса. Но потом поедаешь новую душу, и обычно она разрушает старую, поэтомунет реальной опасности стать мерзавцем.

Кэт снова попыталась вырваться из объятий Сина:

- Ты мне отвратителен.

Дамьен спокойно отнесся к этому.

- Как будто у тебя нет вредных привычек.

- Я не ем людей.

- Вообще-то, я тоже. Я только глотаю их души. Могу добавить, однажды и тебестоит попробовать… Пальчики оближешь!

Кэт яростно вскрикнула и снова рванулась.

Син обхватил ее за талию и оторвал от пола, что было действительно глупо,поскольку она сразу же принялась молотить его по ногам.

- Почему бы тебе не вернуться вниз, Дамьен? Я позову, когда у меня появитьсяминутка.

- Хорошо, босс.

Син выждал, пока закроется дверь, прежде чем отпустить Кэт. Она повернулась кнему, ее ноздри раздувались, зеленые глаза горели яростью.

- Больше не смей удерживать меня от телепортации.

- Почему? Ты ведь со мной так поступала.

Кэт остыла, поняв, что он был прав. Она это делала. Смешно, но это не выгляделовторжением на чужую территорию, пока не произошло с ней. Тогда понятно, почемуон был так зол на Калосисе. Но это не меняло его неправоты в том, что касалосьДаймона.

- Как ты терпишь то, что он делает, чтобы оставаться в живых.

- Я? Это не мой дядя разозлился на целую невинную расу. Если бы не Аполлон сего яростью и проклятием, Даймонов вообще бы не существовало.

- Они убили его сына и возлюбленную, – сказала она, как будто это оправдывалобеспричинную злость бога.

- Трое солдат убили его любовницу и сына, - напомнил ей Син, - остальные былиабсолютно невиновны. А сколько детей-аполлитов убил Аполлон в тот день, когдаобезумел от ярости? Его это когда-нибудь заботило? О, подожди секунду, я забыл.Скольких своих единокровных детей и внуков Аполлон обрек на смерть? Еговолновало, что они были прокляты за то, в чем не принимали участия? В ярости онубил больше своих кровных родственников, чем просто трех солдат, уничтожившихего невесту и ребенка. Намного больше.

Кэт сжалась. Син снова оказался прав. Страйкер, служащий Аполлимии, был роднымсыном Аполлона. Изначально у Страйкера было десять детей, которые были проклятывместе с ним. Все они стали Даймонами и были убиты.

Все до единого.

- Кэт, скажи мне кое-что, – попросил Син глубоким, напряженным голосом. – Еслибы ты должна была умереть в двадцать семь лет, и кто-то показал бы тебе, какдожить до следующего дня, поставила бы ты жизнь какого-то незнакомца выше своейсобственной?

- Конечно, поставила бы.

- Тогда ты лучше меня. Или, возможно, тебе не приходилось сражаться за выживание,поэтому ты не можешь по-настоящему понять, каково смотреть смерти в лицо изнать, что рядом с тобой этот незнакомец. – Горячность в его голосе вызвала вней дрожь.

Но она все еще не могла принять его позицию.

- Ты бессмертен, что ты можешь знать о смерти?

Боль проскользнула в глубине золотых глаз, а потом его лицо стало холодным.

- Бессмертные могут умереть и умирают. Некоторые из нас даже несколько раз.

Было что-то…какой-то вопрос, на который ей нужен был ответ.