копить жалование лет сто. Обезображенная и «порченная» девка никого из благородных или хотя бы простых десятников не интересовала. Богатых трофеев взять нигде не удалось. Мечты пошли прахом.

Отслужив ещё несколько лет, Эна подкопила денег и ушла в родную деревню. Родители за это время успели умереть, братья и сёстры поделили наследство. Но её сбережений хватило поначалу жить безбедно в поставленном общиной домике, а потом она начала лечить сначала своих односельчан, после них же стали обращаться и жители других деревень. Всё как-то наладилось, хоть замуж её никто так и не взял.

Но однако жизнь Эны была небедной. Окружающие её уважали, а некоторые даже боялись. Всё таки вторая ступень Лестницы это не шутки, особенно для простых крестьян и охотников. Еды было вдоволь. Детей не случилось, но замуж после смерти Сардэ ей и самой по честному говоря не хотелось, деревенские парни после него вызывали почти брезгливость, к тому же бередили рану на сердце. Не говоря о том, что Эна всегда помнила о ожоге на щеке и понимала, что сватаются к ней не из любви к её красоте. Зато она была вполне не против помочь братьям и сёстрам с племянниками, некоторых даже подучила чему смогла. Гливэ сейчас к примеру сам в ополчении десятником ходил. Дети племянников же скрасили старость «бабушки Эны».

А теперь она тонула в болоте ради одной из своих многочисленных родственниц. И что самое обидное, демонова Алая Виридия была буквально в нескольких десятках шагов. Увидев её она и потеряла осторожность, которая позволила ей пройти так глубоко в лес. Заветная цель была так близко, но одновременно так далеко, что это причиняло почти физическую боль.

— Помогите! — вновь надсадно закричала Старая Эна, но внезапно услышала ответ, от которого аж поперхнулась воздухом.

— Нэ орри, durra. И так все лес перреполошила — раздался рядом мальчишечий голос с рычащими нотками.

Вывернув голову, насколько позволяла старая шея, Эна увидела сидящего на корточках на ветке дерева ребёнка со срамом, прикрытым куском шкуры и костяным ножом в руке, который осуждающе на неё смотрел. В голове забились вопросы. Как? Откуда здесь вообще может быть ребёнок? Как, духи побери, он мог тут жить? Жил ли он вообще здесь? Нет, судя по виду он был дикарь дикарём, а значит всё же должен был обитать как раз в лесу, но демоны задери как ребёнок мог выжить там, где могут походя порвать и сожрать не самый слабый отряд магов? Эна знала о детях в лесу лишь то, что они моментально могут стать добычей какого-нибудь хищника даже недалеко от деревни, где охотники прореживали живность. Как впрочем и сами охотники могут умереть в чьих-то клыках.

Собравшись с силами старуха тихо произнесла по слогам:

— Помоги. Пожалуйста.

Всё таки было заметно, что загорелый паренёк с несколькими шрамами на чистой коже и волосами, криво обрезанными до плеч, говорил с некоторым трудом и очень сильным акцентом. Сам же ребёнок вместо помощи старшему немного склонил голову на бок и спросил:

— Зачем ты вообщ так далеко зашла, старрая?

— Моя родственница умирает — ответила Эна, чувствуя, что медленно продолжает погружаться в трясину, а пода уже дошла до подмышек — Мне нужна Алая Виридия чтобы её вылечить — спохватившись она добавила, опасаясь что собеседник не знает о чём речь — Вон те цветы.

— Не орри. Ты слишком грромкая — снова попенял старухе невоспитанный парень, который тем не менее был её единственной надеждой. В родной деревне за подобный тон она могла бы огреть палкой даже старосту, не говоря о наглом сопляке, но сейчас приходилось держать рот с руганью, крутящейся на языке, на замке — Сейчас помогу.

Сказав это, маленький дикарь перерезал лиану рядом с собой костяным ножом, а потом легко спрыгнул из раскинувшейся в ширь кроны магвы на корни, торчащие из воды и уходящие в тёмные глубины болота. То, что пролететь вниз пришлось больше пяти метров мальчика не смутило, он лишь слегка согнул колени, гася инерцию, а потом наклонился, перерезая второй конец лианы.

В этот момент сердце Эны почти остановилось. Спасение и лекарство были так близки и так возможны, но сзади ребёнка из болота бесшумно вышел на корни огромный волк, чья серая и мокрая шерсть была покрыта тиной. Пересохшими губами старуха тихо прошептала, надеясь, что мальчишка сможет как-то спастись, но не веря в это:

— Сзади тебя зверь…

— Зинаю — раздражённо, но тихо ответил ребёнок, кинув ей конец лианы — Хватайся.

Вопреки самым чёрным ожиданиям травницы хищник как минимум пятой ступени своей дикой Лестницы, если судить по размерам, не напал на добычу, а просто встал рядом с человеком, с интересом посмотрев на неё. При этом в жёлтых глазах зверя светилась не жажда крови или голод, а лишь любопытство. И это пожалуй пугало даже больше. Эна только сейчас вдруг поняла, что не чувствует Кив ни ребёнка ни зверя, как будто их вовсе не существует.

Застыв ненадолго в раздумьях, старуха всё таки ухватилась за лиану, начавшую тонуть в болотной воде. В конце концов даже если перед ней были злые духи, то вряд ли они сделали бы с ней что-то худшее, чем сотворил бы Зандал, владыка болот, который тоже был отнюдь не добрым существом. Может быть на её мольбы о помощи вообще ответили добрые силы? Может же такое быть⁈ Она же молилась, тоня в болоте, а не только кричала о том, что ей нужна помощь! Это вообще очень многое бы объяснило и было бы куда более реальным, чем сопляк, который просто живёт в этом проклятом лесу.

Крепко взявшись за лиану, женщина почувствовала, что её буквально вырывают из болота. Ребёнок лёг на спину, упёршись в один из корней ногами и легко перебирал руками, будто она ничего не весила, а топь не мешала ей двигаться. Через несколько секунд она уже смогла отпустить растение и ухватиться руками за корни, чтобы выползти на них.

— Спасибо — проговорила старуха, предпочтя не заметить, что ей не подали руку, чтобы помочь. Когда не знаешь с кем имеешь дело, лучше дважды подумать, прежде чем требовать вежливости. С тех же благородных её нельзя даже просить, возможно у духов так же. Или дикарей. К