заглянули в дом, который я прозвал «обувным». Вокруг было много следов – моих, оставленных, когда я один суетливо искал Эй, и Врача, который в своём меховом коричневом пальто был похож на медведя-шатуна, беспокойно обхаживающего деревню. Лёд вытер пот со лба и осмотрелся. Его руки слегка тряслись, но в целом он держался неплохо. «Она, видно, пошла по лужам», – бросил он мне и устремился вперёд. Все талые воды постепенно собирались в один большой бурый поток и текли вниз, подальше от домов. Лёд прибавил шаг, я последовал за ним, крикнув Врачу, чтобы шёл за нами. Тот, конечно, не отреагировал. Мои ноги промокли. Вероятно, вода была холоднющей, поскольку губы у Льда приобрели чуть синеватый оттенок (да, я понимаю, как эта фраза забавно звучит, учитывая имя того, о ком я пишу). Если из-за дурацких выходок Эй мы все сляжем, я точно её прибью. Вода стекала в широкую яму, огромную, в отличие от привычных городских канализационных колодцев. Вниз вела шаткая железная лестница. Лёд остановился на краю, озираясь.

– Какой сумасшедший полезет в сливной сток, тем более ранней весной? – спросил я, поравнявшись со Льдом.

– Она там.

– Случайно упала? Тогда нам её не найти, она утонула, – промямлил я, ещё сильнее путаясь в буквах и растягивая гласные.

– Вода уходит ниже, а вон там, в земляной стене, прорублен туннель. До него можно долезть по лестнице. И его пока не затопило, насколько я могу отсюда судить. Тише!

Мы прислушались и уловили эхо чьих-то голосов и лай собаки. Лёд вздохнул, пошатал ногой лесенку, проверяя её надёжность, и стал спускаться. Мне не хотелось повторять его подвиг, но и быть трусом неприятно. Как только Лёд перепрыгнул в углубление туннеля, я принялся осторожно ползти по скользкой лестнице. Подо мной шумела вода, по стенам ямы стекали целые потоки – если бы я сорвался, то меня бы мигом уволокла подземная река. Лёд тем временем протискивался вперёд – проход был узким и противным, скользкие стены воняли сыростью и гнилью. Мне чудилось, как они осыпаются, погребая нас со Льдом, забивая глиной и мокрыми земляными комьями наши глотки, залепляя навеки глаза. Нехорошее предчувствие шептало, что это непременно случится, стоит нам пройти ещё чуть глубже. И мы не взяли фонарь. Я всё же малодушно порадовался, что иду не во главе поисково-спасательной процессии из двух человек. Судя по приглушённым ругательствам, Лёд тоже был бы рад поменяться со мной местами. Он встал, дожидаясь меня. Но я ободряющее и настойчиво подпихнул его руками в спину и повторял это каждый раз, когда он мешкал. Через десяток метров впереди забрезжил свет и стало не так душно. Туннель разделился на два рукава – один был тёмным, из другого лилось жёлтое мерцание и отчётливо слышались голоса. Свернув в него, мы увидели небольшое замкнутое пространство, оборудованное подобно землянкам, и, конечно, Эй. Она примостилась на каком-то ящике, грызя яблоко, у её ног лежала лохматая псина, а напротив сидел незнакомый дед.

– Привет! – воскликнула с улыбкой бессовестная мерзавка Эй, будто мы с ней условились встретиться в вонючем подземелье, прорытом свихнувшимися жителями деревни, решившими, что они гномы.

Лёд ничего не ответил, он прошаркал к ящикам у стены и устало на них опустился. Я же остался стоять у входа, переминаясь с ноги на ногу. Хотелось наорать на Эй, но не я же её парень, в конце концов.

– Тут такое дело, – затараторила Эй, не обращая внимания на мой насупленный взгляд и умирающий вид Льда. – Дед (она кивнула в его сторону) живёт один над сливной ямой в туннеле, ведь зимой под землёй теплее, а летом прохладнее. Но снега в этом году слишком много, весной вода начала сильно подниматься и может затопить убежище. А здесь много запасено еды в ящиках и хороших вещей. Дед потихоньку перетаскивает это наверх, но сил на всё не хватает. Обувь в том доме тоже его. Он наткнулся на меня, когда я выбирала ботинки. Сказал, что поделится вещами и продуктами, если мы поможем ему их поднять на поверхность.

Дед закряхтел, соглашаясь.

– Почему ты меня не позвала, а ушла сюда одна? – прошипел я, раскачиваясь из стороны в сторону, как змея, готовая к смертельному броску. Меня трясло от негодования. – Я тебя искал и звал!

– Так я тебя тоже звала, а Булочка лаяла, ты не слышал? – картинно изумилась Эй.

– Не слышал. – Я сделал шаг вперёд, и пёс тут же бросился ко мне, виляя хвостом.

Я немного боялся незнакомых собак, поэтому замер, не в силах пошевелиться.

Но псина была дружелюбной и не собиралась меня есть. По крайней мере пока.

– Зачем ты шла по лужам, тоже мечтаешь заболеть? – прошелестел из угла Лёд. Его голос стал каким-то странно неземным: так, верно, вещают герои на смертном одре, уже увлекаемые скорбнолицыми ангелами в Царствие Небесное.

– Да тут везде сырость, подумаешь! Хватит лежать, давайте таскать вещи! Я вообще думала, что справлюсь сама и вас удивлю. – Эй деловито закатала рукава и схватила какой-то мешок.

– Уймись. Ещё не хватало, чтобы ты с этим мешком упала в воду. – Простонав, Лёд встал и выдрал ношу из рук сопротивляющейся подруги. – Ты тоже не вздумай таскать, – повернулся он ко мне. – У тебя пальцев не хватает на руках и ты хромаешь. Не хочется за вами нырять. Просто стойте в стороне. Или вообще лучше возвращайтесь в поезд.

Я поправил за спиной ружьё и отошёл в угол. Собака всё так же ластилась и жалась к моим ногам. Эй вступила в яростную перепалку со Льдом. В итоге он примостил ей на плечи небольшой мешок, а сам нагрузился под завязку, и они ушли. Дедок в это время стал стаскивать своё добро ближе к выходу, лишь один объёмный тюк он, наоборот, уволок к дальней стене. Через некоторое время Лёд и Эй вернулись, чтобы сделать новую ходку. Я рассеянно перебирал шерсть пса. К моему удивлению, на теле животного было полно шрамов и свежих ран. Бедолага.

– А давно ты один в деревне? – как бы невзначай спросил я, осматриваясь. Это действительно было странное подземелье. Я читал, что в одном из городов Европы ещё в сытые времена в таких вот ходах над канализацией жили наркоманы и прочие отщепенцы общества. Не исключено, что после всех катаклизмов, привычные к ужасным условиям, они смогли выжить и сохранить какой-никакой рассудок. И даже иметь преимущества перед остальными.

– Что ты там мычишь, не пойму, – злобно проскрежетал дед. – Снимай давай ружьё и тоже хватай ящик. Или