— Привет, Тань. Ты представляешь, все удалось! Я оформила сделку. Так что комиссионные у меня в кармане.

— Отлично. Поздравляю.

Ленка состряпала уморительную рожицу и добавила:

— Не знаю, что бы я без тебя делала. Ты дала мне возможность поверить в себя, сударыня Таня, — и засмеялась. — Уж теперь-то я точно разбогатею. Так сказать, небольшая прибавка к моим скромным отпускным.

— Ладно, артистка, скажи лучше, что там наша подопечная поделывает?

— Ты про вдову, что ли?

— Про кого же еще? Про нее, родимую.

— Отдыхает душой и телом в предвкушении обновления интерьера с помощью напольной вазы.

— Придется поломать ей кайф.

— А ты жестокая, госпожа детективша.

— Работа такая, — парировала я.

— А где, кстати, твоя «девятка»?

Супервнимательная подруга наконец-то заметила, что прибыла я на своих двоих.

— Крякнула я, кажется, свою ласточку. Скорее всего картер пробила, — горестно вздохнула я. — Так что теперь я безлошадная. Так-то вот.

— Ни фига себе! А как же будешь добираться обратно? Сейчас ведь последний автобус пойдет.

Я беспечно махнула рукой:

— Ерунда. Придумаю что-нибудь. Тут машины то и дело шныряют. Поймаю попутку, и вся недолга. Мне ли привыкать к временным неудобствам?

— Понятненько. А ты, конечно, что-нибудь новенького про этого директора узнала? Расскажи подруге, не дай умереть от любопытства.

— От этого, допустим, еще никто не умирал. А учителя, судя по тому, что умудряются выживать на свою «шикарную» зарплату, люди очень живучие. Кроме того, есть одна очень старая и очень мудрая поговорка: «Меньше будешь знать — дольше проживешь». Так-то вот, любознательная ты моя.

— Узурпаторша, — не дала мне спуску Ленка, — а еще подруга называется. Вот и помогай тебе в следующий раз. Неблагодарная.

Из-за поворота показался автобус, и мы с ней распрощались. Я отправилась трясти мадам Губер.

Вдова удивилась моему появлению:

— А только что приходила ваша коллега. Мы уже все оформили.

— А я к вам совершенно по другому вопросу, — улыбнулась я.

— По какому? Да вы присаживайтесь, пожалуйста. — Женщина указала мне на кресло и затолкала в пепельницу сигарету.

Я села и, порывшись в сумочке, извлекла свое просроченное удостоверение:

— Вообще-то я из милиции.

— Что-нибудь случилось?

— Кое-что случилось. — И я поудобнее устроилась в кресле.

— А как же ваза? Та дама, ваша коллега, тоже, что ли, из милиции?

— Нет. Та девушка действительно из фирмы «Цептер». И вы, конечно же, получите свою вазу, если к тому времени вас не упекут куда следует.

— За что?! Что это вы такое говорите? За что меня должны куда-то упечь? — воскликнула хозяйка дома.

— Вы, Ирина Анатольевна, должны это знать лучше меня, — хладнокровно продолжала я.

Она так и застыла с пепельницей в руках, забыв закрыть рот. Потом тихо опустилась на диван и, немного опомнившись, сказала:

— Ничего не понимаю. Я ничего противозаконного не совершала.

— Разве? — Я холодно улыбалась. — А вот факты говорят обратное.

— Факты? — Она была искренне удивлена. — Какие факты?

Если эта дамочка лжет, то актриса она великолепная. Прямо-таки гениальная. Какая непосредственность!

— Да, факты. — И я брякнула, как говорится, прямо в лоб: — Факты, подтверждающие, что вы убили своего мужа.

Вдова побледнела и судорожно глотнула, изумленно глядя на меня.

— П-повторите, что вы сказали?

— Вы убили своего мужа.

Ирина взяла новую сигарету из пачки, щелкнула зажигалкой. Руки ее дрожали. Я наглым образом тоже взяла сигарету из ее пачки, прикурила и откинулась в кресле, испытующе глядя на нее. Вдова стряхнула пепел прямо на пол, поскольку пепельницу я у нее тоже увела, и, немного помолчав, произнесла:

— Я не знаю, кто вы такая и что вам от меня нужно. Но мой муж умер от лучевой болезни. Это установлено экспертизой. Никакого уголовного дела не заведено, насколько я знаю. Ведь было же вскрытие. Его убила лучевая болезнь. Наверное, во время нашей экскурсии на атомную станцию он и облучился. Это было полгода назад во время турпоездки.

Мне стало смешно:

— Ну, конечно. От лучевой болезни, которую приобрел во время туристической поездки. Запчастей от ядерного реактора понатырил и в чемодан припрятал, а потом спал с ним в обнимку, чтобы не свистнули. Детский лепет, глубокоуважаемая Ирина Анатольевна. У вас-то по странным стечениям обстоятельств со здоровьем все в порядке. Интересно. Вы не находите? А насчет уголовного дела я вам скажу так: вы просто не владеете свежей информацией. — Тут я малость блефанула. — Так что будьте любезны, объясните мне, почему только у него передозировка, а у вас нет?

— А что здесь особенного? Может, ему просто меньше повезло. Всякое в жизни случается. Разве не так? У больных диабетом родителей иногда рождаются совершенно здоровые дети, и наоборот.

Философ! Все по полочкам разложила — и не подкопаешься!

Но предательская дрожь все-таки ее колотила.

Я достала из сумочки фотографии, подтверждающие факт адюльтера. Достала и кассету с записью беседы Мартынова с Чуркиным, где тот распекал своего подчиненного за «неправильное хранение кресла-убийцы».

— Надеюсь, что собранный мной материал убедит вас: изворачиваться бесполезно.

Я протянула ей фотографии:

— Вы для начала вот на это взгляните.

Фотографии не произвели на вдову особого впечатления. Она совершенно спокойно глянула на них и тут же вернула мне, пожав плечами.

— Ну и что это доказывает? То, что я изменяла мужу? Так он об этом прекрасно знал, поэтому и придурка нанял следить за мной. Того самого, который щелкал меня на каждом углу. Меня это только еще больше раззадоривало. Хоть бы делал это незаметно. А то таскался за мной, как тень загробная. Аж противно.

Ирина уже полностью оправилась от шока и говорила складно и уверенно.

— Терпеть не могу, когда меня за куклу держат. А я для него и была лишь куклой: он со мной никогда своими проблемами не делился. «Это тебя, Ирочка, не касается», — любимая его фразочка была. Я вообще понятия не имела, к примеру, какие бумаги у него в сейфе лежат. И вообще, что у него там имелось и чем он дорожил. Последнее время он частенько прибаливал, так хоть бы пожаловался разок. Никогда! Ни в жисть. Про деньги, правда, я, конечно же, знала. Он их всегда оттуда извлекал и выделял мне, как школьнице на завтраки.

Вдова передернула плечами и продолжала: