четырнадцати лет, коих миллионы. Но, несмотря на то, как его любили оба родителя, да и жили они вполне прилично, потянуло пацана на… скажем-с так, зависимость. Но не от запрещенки, нет – а от игры. Почему так? А оказалось, что, подключаясь через очки и прочие аксессуары к виртуальной онлайн-реальности, сама эта приблуда медленно, аккуратно, но влияла на мозг человека посредством скрытых сигналов звука и цветовых вспышек. Это потом мы узнали об этом, а сначала не придали значения: ну, игра как игра, ничего особенного, сотни лет уже таким. Рейтинг позволял, а если не было возможности дома, то целые игровые залы с дополнительным погружением работали отлично, внимания не привлекали, а по бумагам все чисто. Так вот, пацан этот начал воровать, чтобы оплатить новый час развлечений, – вроде бы терпимо, подростки вечно фигней страдают. Но потом это повторилось вновь и вновь – и вот он уже перестал быть собой. Его мать хотела засудить компанию, мол, их игры вредят нашим детям, при этом сами родители толпой туда водили их, да и сами время проводили не меньше. Популярная штука была – про новую вселенную, где люди могут что угодно, – «Дорога света». Я пыталась ее убедить, что дело не в какой-то там игре, а в людях, долго пыталась – но она желала суда… А мне что? Ее право. Начали копать, изучать, медленно, но верно двигались к серьезному иску, потому что начали проявляться то те нарушения, то эти… Честно, рутина, а не работа, все как по учебнику. Только, пока дело рассматривалось, Лео умер. Кровоизлияние в мозг. Одно за другим – и дело стало коллективным. Были еще родители, как и жены, пытающиеся спасти мужей, мужья, желавшие спасти жен от зависимости – зависимости, толкающей людей на преступления ради денег. Этими залами управлял один человек, их было-то пять штук, все на окраинах, где победнее. А вот домашнее распространение уже было в руках Эхо. Но он не производитель, а бумаги оказались поддельными, то бишь этот урод сам выставил себя жертвой. Вот-вот должен был быть суд над Кираном – владельцем залов, до последнего отрицающим обвинения. Адвокат у него был хороший, грамотно оспаривал все улики: мол, прямых доказательств нет, а стимуляторы… ну оказалось, что все идет по верхней кромке. И тут Киран умирает от сердечного приступа в тридцать жалких лет – совсем не совпадение. Но я-то знала, что он пешка. Слепой бы увидел, что этот идиот – всего лишь дурачок, за которым стоит кто-то умнее, создавший липовую компанию-разработчика и наладивший производство. А умер Киран в тот самый день, когда некто неизвестный – так и не узнала кто, но можно догадаться – обещал мне слить всю правду, даже с уликами против Эхо.

Голос задрожал, лицо искривилось болезненными рытвинами, а внутренняя боль безжалостно истязала его, мешая говорить ровно.

– На следующий день… я должна была ехать с ними. Муж поехал с дочкой и сыном… машину подрезал грузовик, они потеряли управление… столкновение с другим авто… вылет с моста… Вся моя семья была убита, потому что я… потому что не хотела сдаваться. Мне сказали, что это была случайность. Обычная случайность. Но я знала, что это был он. Через день все залы были закрыты, а Эхо пропал, заплатив всем жертвам много денег, разумеется, за их отказ от претензий. Мне он тоже предлагал. Был разговор, личный: мол, откажись от дела, а деньги пусти на благотворительность. «А то столько детей гибнет каждый день, ты же сама знаешь, ты же мама, можешь понять их всех», – говорил мне этот урод.

Ксения спрятала лицо и, плача навзрыд, с трудом сдерживала себя от истерики, породившей самую настоящую беспомощность. Бенджамин не знал, что сказать, как и не знал, чем мог помочь. Инстинктивно его тянуло на обуздание беснующихся чувств, он явственно ощущал неприятное давление всей ситуации с Эхо, втянутым в которую ему хотелось быть меньше всего. К тому же все это напоминало ему личное, связанное с его любимой горе. Оставленная рана от гибели Майи все еще приносила терзание, пусть и прошло семь лет. Не раз он осознавал, что будь у него с ней дети, которых бы безоговорочно любил больше себя, то в случае их гибели… такое он бы точно не пережил, тут сомнений никогда не было. В редкие моменты он был благодарен за их отсутствие, хоть и ненавидел себя за это.

– Если ты хочешь расплаты, то знай, я не буду на твоей стороне, – преисполненный личного опыта, тяжело произнес Бенджамин. Ксения подняла голову, уставилась на него измотанными глазами. – Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

– Ты сам видел, какой он, этот Эхо. – Ксения проигнорировала слова Бенджамина, даже, более того, откровение и вовсе укрепило в ней назначенный маршрут. – Что? Думаешь, я предвзята или некомпетентна? Вот уж тут не тебе меня судить, я твою историю отлично знаю. Как и твоего дружка Итана Майерса.

– Раз знаешь, тогда прислушайся, потому что именно вот этот нрав и упрямство, а следовательно, и слепота лишили меня самого важного в жизни! Думаешь, почему сейчас я неспешен, почему больше думаю, чем делаю? Да потому что научился нести ответственность! Думать в перспективе, а не в моменте! – Бенджамин захотел рассказать ей о неожиданной встрече в момент облавы «Лучшей Жизни», как и о том, к чему привело то молчаливое знакомство, даже, более того, как пример, поделиться частью важнейшего для всего мира, выросшего в промежутке плана… но не смог. Причиной тому послужил в основном страх потери контроля над всей ситуацией: ведь если Ксения или кто-либо узнает, то появится новая переменная, наверняка, преднамеренно или нет, способная разрушить все, над чем он работает. Аккуратно и вдумчиво он произнес то, что Ксения хотела услышать в последнюю очередь:

– Сейчас, хочешь ты этого или нет, но придется пойти навстречу.

– Что? – Данное решение, ожидаемо, удивило до потери речи, словно ее предали. Не будь она уже к концу дня вымотана, она, скорее всего, не дала бы ему и слова, навесив трудно срываемые ярлыки. – То есть он что – прав насчет роботов? Вы привезли их на территорию Мегаполиса?!

– Это не важно. Дай мне сказать, успокойся хоть на минуту! На проверку уйдет время, потому что я не могу просто так позвонить, ведь моего разрешения никто не спрашивал, я больше не самый главный.

– А может, Итан? Он не просто так уле…

– Зачем ему это? Ты не представляешь, какое влияние и ресурсы у него