– Но почему же вы это сделали?

В его взгляде промелькнула странная отрешенность, а потом он внимательно посмотрел на меня.

– Потому что дома нашлись гораздо более важные дела.

– И вам удалось с ними справиться?

– Хотелось бы мне, чтобы это было так, – произнес он. – Но, к сожалению, ничего не получилось. Впрочем, и не могло получиться. – Он потер лоб. – А теперь расскажите о себе. Приезд сюда связан с вашей работой?

– Нет, – честно призналась я. – Работа, карьера – все осталось в Нью-Йорке. Решила начать новую жизнь.

Мы смотрели друг другу в глаза.

– Что-то как-то слишком тихо, – сказала я, почему-то испытывая легкое волнение. – Кажется, я видела где-то здесь стереосистему.

Алекс указал на шкафчик на стене и направился к нему.

– Вижу, вы знаете этот дом гораздо лучше меня, – сказала я.

Он усмехнулся.

– Парень, который снимал этот дом до вас, был рыбаком. Очень добродушный малый, но, к сожалению, слишком любил выпить. Пил виски ведрами. Мне даже несколько раз пришлось провожать его до дома.

– Вот как? – сказала я. – Теперь понятно, откуда в комнате, где стоит стиральная машина, столько рыболовных крючков.

Он улыбнулся и снова занялся стереосистемой. Повозился с антенной, но из динамиков раздавался лишь невнятный шум.

– Что-то не принимает. А давайте-ка посмотрим, что стоит у старины Джо в проигрывателе.

– У старины Джо?

Он кивнул.

– Я имею в виду того рыбака.

Внезапно комнату наполнила знакомая мелодия. Я словно застыла на месте, но сначала не могла понять почему. А потом раздался чудесный бархатистый голос Карен Карпентер.

– «Дождливые дни и понедельники»[9], – сказал Алекс.

Я не могла произнести ни слова. Просто уставилась в пространство перед собой, изо всех сил пытаясь сдержать слезы.

Алекс опустился на диван рядом со мной. Он явно почувствовал, что со мной что-то не так.

– Извините, – быстро произнес он. – Если вам не нравится, я выключу…

– Нет-нет, – сказала я. – Пожалуйста, не надо. – Я смахнула слезинку, но тотчас же по щеке потекла другая. – Мой муж очень любил эту песню, – я попыталась улыбнуться. – Он был единственным в мире нормальным мужчиной, который любил Карпентеров[10].

– Он не один такой. Представьте, я тоже их поклонник.

Я улыбнулась уже более непринужденно. На мгновение мне даже показалось, что невыносимое бремя печали на моих плечах стало чуть-чуть легче.

– Джеймс погиб в понедельник, – произнесла я.

Некоторое время мы молча слушали музыку. Каждый был погружен в собственные мысли, а потом Алекс осторожно взял меня за руку. И я ее не отняла.

Я только что убрала со стола тарелки после завтрака, поставила печься домашний хлеб к обеду – медовый из цельного зерна – и устроилась на диванчике рядом с Дексом.

– Надеюсь, ты хорошо провел вчера время?

Он даже не оторвал глаза от газеты.

– Да, вечеринка удалась.

Я знала, что он мучился от головной боли. Утром он, не успев проснуться, сразу же потянулся за аспирином.

Я улыбнулась, вспомнив о том, как вчера ночью он на руках отнес меня в спальню, вспомнила наши нежные объятия. Но прошло лишь восемь часов, и магия любви словно испарилась. Декс казался отрешенным и печальным.

Он опустил газету на кофейный столик и повернулся ко мне.

– Я собираюсь провести всю следующую неделю в мастерской, – не терпящим возражений тоном произнес он.

Я закусила губу.

– Я не понимаю…

– Что ты не понимаешь? – огрызнулся он. – Мне надо работать, вот и все.

Я встала и прошла на кухню. На глаза наворачивались слезы.

– Пенни, – позвал Декс уже более мягким тоном.

Я обернулась, потом открыла духовку и посмотрела, как там мой хлеб, который уже неплохо поднялся и приобрел прекрасный золотисто-коричневый оттенок. Я задержалась на кухне, стараясь сдержать слезы.

– Дорогая, – продолжал Декс. – Пойми, это всего лишь работа. Пожалуйста, не принимай это на свой счет.

Декс, конечно же, прав. Он ведь художник, творческая личность. А брак с художником требует терпения тибетского монаха. Разве он не твердил постоянно, что развелся с первой женой, потому что она требовала постоянного внимания с его стороны. Ну нет, я вовсе не желаю быть обузой. Но все же, так хочется, чтобы тебя любили. Неужели ему так трудно приходить ночевать домой каждый вечер?

– Прости, – сказала я, поворачиваясь к нему. – Я просто терпеть не могу, когда ты отсутствуешь так долго. Мне здесь становится так плохо.

– К тому же мой психиатр считает, что мне полезно проводить какое-то время в одиночестве.

Мне хотелось сказать: «А твой психиатр когда-нибудь советует что-нибудь, что полезно для меня, твоей жены?» Но, выждав пару минут, я согласно кивнула.

– Декс, ты же знаешь, все, что я хочу, – это чтобы ты был счастлив.

Он притянул меня к себе и поцеловал в щеку.

– Поэтому-то я и люблю тебя так сильно.

* * *

Декс ушел еще до полудня, предпочтя перекус в кафе в центре города горячему сэндвичу из свежевыпеченного хлеба с говядиной и сыром. Я старалась сохранять спокойствие и заворачивала лишний сэндвич для того, чтобы убрать его в холодильник, когда услышала тихий стук в заднюю дверь.

Я подняла голову и увидела Джимми, который стоял на палубе, прижав нос к стеклу.

– Доброе утро, милый, – сказала я.

– Можно мне войти? – спросил он, глядя на меня широко раскрытыми наивными глазами.

– А мама знает, что ты здесь?

Он пожал плечами.

– Она сегодня работает. Кроме того, ей все равно, где я, лишь бы я ей не мешал.

– Ты ошибаешься, Джимми, – сказала я не слишком уверенно.

Он прошел в гостиную и плюхнулся на кушетку.

– В твоем доме всегда так приятно пахнет, – сказал он. – Прямо как в булочной.

– Спасибо, – сказала я. – Ты голоден?

Он кивнул.

Я всучила ему сэндвич Декса, он быстро развернул его и откусил здоровенный кусок.