– Доброе утро, – крикнул мне Джим со своего причала, когда я застегивала спасательный жилет. – Хотите поплавать?

– Да. Похоже, погода позволяет провести утро на озере.

– У нас так всегда, – сказал он. – А я, пожалуй, выведу лодку попозже. – Он кивнул на яхту, пришвартованную у задней палубы.

– Желаю хорошего плавания, – сказала я.

– Можете ко мне присоединиться, – предложил он с улыбкой. Я покачала головой.

– Благодарю вас, может быть, в другой раз. Я просто умираю от нетерпения увидеть озеро глазами утки.

Его улыбка стала еще шире.

– На всем белом свете нет ничего лучше, поверьте.

Я забралась в каяк, сунула для удобства жилетку Алекса себе под спину и осторожно вывела лодку на озерную гладь. Появились волны, и сначала мне казалось, что лодка вот-вот опрокинется. Я ухватилась за борта каяка и задержала дыхание, уже готовая к тому, что меня вот-вот накроет вода. Но лодка не опрокинулась, и я, осмелев, поплыла дальше. Я ритмично погружала весло в воду и довольно быстро продвигалась к середине озера. Я вдруг вспомнила, как я каталась на каноэ в старших классах с парнем по имени Кори. Я и тогда была уверена, что мы опрокинемся, и, когда он наклонился ко мне, чтобы поцеловать, лодка практически перевернулась. Воспоминания согрели мою душу. Чем больше я гребла, тем дальше мне хотелось заплыть, и я просто не могла остановиться в своем стремлении вперед. Я позволила мыслям течь свободно, подобно лодке, скользящей по воде. И, конечно же, они снова вернулись к Джеймсу и Элле. Я представила, как они сидят вместе на причале лодочной станции в Ки-Ларго и болтают ногами. «Санрайз» направил меня на острова Флорида-Кис, чтобы изучить местные возможности для путешествий, и я взяла Джеймса и Эллу с собой. Мне нравилось, когда во время моих деловых поездок они находились рядом со мной. Таким образом я компенсировала чувство вины, которое невольно испытывала. Ведь обычно они оставались вдвоем в Нью-Йорке, а я ютилась в одиночестве в гостиничном номере и беспокоилась по любому поводу, начиная с того, съела ли Элла положенные ей овощи, и заканчивая тем, запер ли Джеймс окно в гостиной на ночь. Дочке было тогда всего лишь три годика, щечки были еще по-младенчески круглыми, а крохотные ладошки не потеряли очаровательную пухлость, которую я просто обожала.

– Мамочка, – нежным голоском произносит она. – Посмотри, какие замки мы с папой построили из песка. – Она указывает на два сооружения поодаль. Одно высокое, с четкими линиями, идеально симметричное. Другое выглядит так, словно по нему прошелся торнадо.

– Они оба очень красивые, – говорю я, но указываю на ее творение. – А вот этот особенно.

– А это мой, – с гордостью говорит она.

– Мы собирались пообедать в городе, – говорит Джеймс. – Не хочешь к нам присоединиться или ты еще занята?

– Я бы с удовольствием присоединилась к вам, – отвечаю я, – но мне в полдень предстоит брать интервью у мэра города.

Элла дергает меня за юбку.

– Мама, ну пожалуйста!

– Милая, ты же знаешь, что я бы обязательно поехала, если бы могла.

– Элла, не забывай, мама приехала сюда работать, – говорит Джеймс. – А мы здесь за компанию. – Я вздыхаю, понимая, как сильно я его люблю и как ценю то, что он уважает меня и мою работу.

– Желаю хорошо провести время! – Я смотрю, как они идут к машине, которая стоит неподалеку. Он одет в свою обычную майку и шорты, а она в белый льняной сарафанчик и розовые сандалии.

У меня намечено интервью с мэром Ки-Ларго в холле гостиницы, поэтому, чтобы не опоздать, я направляюсь прямо туда. Войдя в фойе, я вдруг слышу оглушительный вой сирен где-то вдалеке. «Скорая помощь»? Пожарная машина? Сирена завывает со стороны главного шоссе. Джеймс и Элла, скорее всего, поехали именно этой дорогой, чтобы пообедать в центре города. Внезапно меня охватывает дикая паника. Вдруг произошла авария? Я пытаюсь унять свою тревогу, но не могу совладать с ужасом, поднимающимся из глубины души. К ужасу примешиваются чувство вины и нестерпимое предчувствие, что я потеряла двух самых дорогих в моей жизни людей. Что, если «Скорая помощь» спешит к ним? Я бегу к стойке регистрации.

– Если придет мэр, пожалуйста, скажите ему, что произошел несчастный случай, – говорю я. – Передайте, что я вернусь, как только смогу убедиться, что с моей семьей все в порядке.

Я хочу бежать туда, к шоссе. Если Джеймс и Элла пострадали в аварии, я просто не представляю, как буду жить дальше. Я хочу одного – быть там. Добежав до пешеходной дорожки, я пытаюсь разглядеть, что происходит на шоссе, но ничего не вижу. Дрожащими пальцами набираю номер Джеймса, но он не отвечает. Набираю еще раз, но он по-прежнему молчит. Мимо с огромной скоростью проносится еще одна машина «Скорой помощи» и заворачивает за угол, где пальмовые листья низко нависают над дорогой. Вой сирены затихает. Неужели с ними произошло несчастье? У меня перехватывает горло. Что мне делать? Как жить дальше? Я ускоряю шаг, потом припускаю бегом. От места катастрофы меня отделяет лишь пара домов, но мне кажется, что я пробежала целую милю или даже больше. Я не очень-то хорошо бегаю, поэтому жутко запыхалась, в боку у меня закололо, и мне пришлось снова перейти на шаг. Я сгибаюсь пополам от боли, но потом с усилием распрямляюсь и продолжаю свой путь. Теперь я уже могу видеть мигающие огни «Скорой». Там несколько полицейских машин и две «Скорые». Все говорит о том, что произошла крупная авария. Я поднимаю голову и вижу, что в небе кружит вертолет медицинской службы. Я не слишком религиозна, но все же верю в Бога. Верю в то, что он слышит нас, а мне в этот момент было так необходимо, чтобы он меня услышал.

– Боже всемилостивый, – вслух произношу я слова молитвы, – пусть с ними все будет в порядке. Сделай так, чтобы они были в безопасности.

Я уже близко от места аварии и вижу полицейских, стоящих в оцеплении вокруг места происшествия. Я помню, что автомобиль, который мы арендовали, был синего цвета. Пока я вижу лишь черный джип. Он смят, как гармошка. Боже, помоги мне. Я перевожу взгляд дальше и вижу носилки, которые в этот момент вкатывают в «Скорую». На них лежит темноволосая маленькая девочка. Я не могу различить ее лицо, но замечаю лишь кусочек белой ткани.

– Элла, – кричу я. – Элла, мама здесь!

Вдоль дороги проезжает еще одна полицейская машина. Из нее выходит полицейский и преграждает мне путь.

– Мэм, – говорит он, – туда нельзя.

– Но там моя дочь! – кричу я. – Это моя… – Но затем я вижу микроавтобус с огромной дырой в боку. Вся дорога перед ним залита кровью. Мужчина в порванной рубашке склоняется над женщиной, которая истошно кричит, пытаясь заглянуть в «Скорую».

– Моя малышка, – рыдает она. – Моя малышка!

Я отхожу в сторону. Страх и ужас обуревают меня, но в то же время я испытываю облегчение. Мое сердце наполняется сочувствием к этой матери, чье дитя борется за жизнь, и в то же время теперь я знаю, что моя девочка сидит в целости и сохранности позади папы в машине.