– Лучше немного задеть гордость, чем жить страдая, – тихо сказал он.

– Ты ничего не понял! Я не умею делать правильный выбор. Я не разбираюсь в мужчинах! – Повернувшись, Кейси зашагала прочь.

Она перенаправила свой гнев на лепку снеговиков. Не говоря ни слова друг другу, ближе к обеду они слепили четырех снеговиков.

Тернер обошел вокруг них, по-видимому, равнодушный к ее молчанию. Он осматривал дело своих рук с явным мужским самодовольством, снимая со снеговиков налипшие травинки, приглаживая снег рукой в перчатке.

– Они выглядят немного… голыми. – Кейси наконец нарушила молчание. Потом она напомнила себе, что употреблять слово «голые» в присутствии Тернера не следовало. Он наверняка будет дразнить ее, пока она не покраснеет.

Но он не попался на ее удочку. Кейси убеждала себя, что ей приятно его хладнокровие, потом решила, что Тернер сам захотел сохранять между ними дистанцию.

Вероятно, он пожалел, что поддался искушению поцеловать ее сейчас, хотя отверг ее на замерзшем озере.

– Андреа сказала, у нее есть дешевые цилиндры, жилеты и галстуки, – произнес Тернер. – Она не хочет надевать их на снеговиков до двадцать четвертого декабря. Вдруг снова пойдет снег.

Постояв несколько минут не двигаясь, Кейси поняла, что ее зимний комбинезон полностью промок и у нее замерзают руки и ноги.

Заметив, что она дрожит, Тернер потряс ее за руки.

– Ну-ка. – Он подошел к ней. – Давай я тебя согрею.

Кейси не желала с ним спорить. Она протянула ему руку, но строго предупредила:

– Только не воображай, что мы восстановили перемирие.

– Я догадался. Перемирие должно подтверждаться поцелуем.

Тернер обхватил ее замерзшую руку теплыми ладонями, затем поднес ее к губам и подул на ее ледяные пальцы. Сначала Кейси стало больно, а потом по ее руке разлилось приятное тепло.

Честно говоря, его прикосновение было таким же чувственным, как поцелуй.

Кейси следовало от него отстраниться, но она не могла ему противостоять.

– Лучше? – спросил он.

Она сумела только кивнуть.

Тернер начал согревать ее вторую руку, пристально вглядываясь в ее лицо.

– Некоторым мужчинам можно доверять, – сказал он наконец.

– А тебе? – прошептала она.

Тернер отпустил ее руку, словно обжегшись, но не отошел в сторону. Казалось, он размышляет над ее вопросом, и Кейси уже знала, каким будет его ответ.

– Эй вы, двое! Все давным-давно собрались на обед. Холодает.

Кэрол стояла на крыльце, украшенном хвойными ветвями с красивыми белыми бантами. Хозяйка гостиницы смотрела на Тернера и Кейси, едва заметно улыбаясь.

Они отпрянули друг от друга, словно связывающая их нить вдруг порвалась.

Не глядя друг на друга, отряхиваясь от снега, они прошли на крыльцо, где пахло хвоей, мимо Кэрол, которая, улыбаясь, протянула руку, чтобы погладить Харпер, следующую за Тернером в дом.

– Гамильтон!

Тернер проснулся от звука собственного голоса. Он не мог понять, то ли кричал, то ли шептал во сне.

– Здесь нет Гамильтона. А мы делаем печенье.

Тернер осторожно открыл один глаз.

Перед ним стояла Тесса – шестилетняя дочь Рика. Ее огромные серьезные глаза пристально смотрели на Тернера.

– Я не умею делать печенье, – резко ответил он и закрыл глаза, словно намекая, чтобы его оставили в покое.

Тернер вымотался. Его доконал недосып и физическая активность. Более того, Кейси нарочно выпрямила волосы и была с ним сдержанно-вежливой, а сего дня избегала с ним встреч – через день после того, как они лепили снеговиков, и он выудил у нее секреты.

Вероятно, это был не единственный ее секрет. То, что она рассказала ему вчера, даже отдаленно не похоже на важное жизненное решение, о котором упоминала Эмили.

Хотя Тернер точно установил: в монастырь она не отправится.

И она по-прежнему страдает из-за какого-то мерзавца. И говорит, что не умеет разбираться в мужчинах. Но больше всего его волновал вопрос: сможет ли Кейси доверять ему?

– У нас есть елка, – сообщила Тесса. – Она на улице, потому что она в снегу.

За завтраком все планировали отправиться за елкой в близлежащий лес.

Глаза Кейси сверкали, как у ребенка, впервые встретившегося с Санта-Клаусом. А потом она мельком посмотрела на Тернера и прикусила губу.

Он знал, что, если соберется пойти вместе с остальными за елкой, Кейси найдет повод в лес не ходить.

Для девушки, которая думает, что плохо разбирается в мужчинах, она очень умело играет с Тернером.

После вчерашнего страстного поцелуя она старалась держаться от него на максимально возможном расстоянии.

Тернер знал: она поступает правильно. Только он не понимал, почему ему не нравится ее поведение. Наверное, потому, что сам он не сдержался и поцеловал Кейси.

Итак, Тернер не пошел в лес за елкой и решил немного поспать. Лучше лежать на диване, чем находиться рядом со сводящей его с ума Кейси Караветтой.

Рядом с ней он мог в любой момент потерять над собой контроль. А Тернер любил все контролировать. Он жил под девизом: «Если ты что-то не контролируешь – ты в беде».

Честно говоря, он сожалел, что из альтруистических соображений постучал вчера в номер Кейси и заставил ее выйти на улицу лепить снеговиков вместе с ним.

– Сейчас мы делаем печенье, – настаивала Тесса. – На свадьбу.

Он открыл глаза и нахмурился.

– Ты еще здесь?

Маленькая проказница ничуть его не испугалась. Она улыбнулась и кивнула.

Тернер вздохнул:

– На какую свадьбу?

– Тети Эмили.

Предстоящее торжество не было свадьбой как таковой, но Тернер не стал объяснять различия шестилетней девочке.

– Который час?

– Я не умею определять время, – сказала она.

– Разве твой… – Тернер умолк. У девочки нет матери, поэтому нельзя говорить с ней недружелюбно. – Твой папа не говорил тебе, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми?

Она взяла его за руку и потянула к себе:

– Ты не чужой, дядя Тернер!

Он не был ее дядей и хотел сказать ей об этом, чтобы уменьшить ее энтузиазм, но снова смягчился и промолчал.

Собака, заметив, что Тернер открыл глаза, радостно заколотила хвостом по полу. Его смущало дружеское расположение Тессы и Харпер.

Черт побери, он воин! При одном взгляде на него собаки должны бежать прочь, а люди – прятать своих детей.