– Ганси, – добродушно сказал Мэлори, помня, что не стоит называть его по первому имени, и без дальнейших прелюдий пустился в монолог о погоде, о четырех прошлых собраниях исторического общества и о докучливом соседе с его собакой.

Ганси понимал примерно три четверти. Проведя в Англии почти год, он привык к акцентам, но речь Мэлори было непросто воспринимать из-за причмокивания, жевания, дряхлости, происхождения и плохой связи.

Выбравшись из постели и присев на корточки над моделью Генриетты, Ганси из вежливости слушал вполуха двадцать минут, а затем осторожно перебил:

– Очень рад вас слышать.

– Я нашел интересный текстовый источник, – сказал Мэлори.

Судя по звуку, он либо что-то жевал, либо заворачивал в целлофан. Ганси видел его квартиру и не исключал, что Мэлори делал то и другое.

– Там говорится, что силовые линии покоятся во сне. Дремлют. Ничего не напоминает?

– Как Глендауэр! И что это значит?

– Возможно, именно поэтому их так трудно найти. Если они по-прежнему есть, но не активны, энергия будет очень слабой и нерегулярной. В Суррее я шел по линии с одним человеком – четырнадцать миль, в отвратительную погоду, когда дождевые капли были размером с репу – а потом линия просто взяла и исчезла.

Достав тюбик с клеем и несколько кусочков картона, Ганси воспользовался ярким лунным светом и доделал крышу домика, пока Мэлори распространялся о дожде. Затем он спросил:

– А в вашем источнике что-нибудь сказано, как разбудить силовые линии? Если можно разбудить Глендауэра, то и силовые линии тоже можно, так ведь?

– В том-то и дело.

– Но чтобы разбудить Глендауэра, нужно просто его найти. А по силовым линиям все время ходят.

– Ну нет, мистер Ганси, тут вы ошибаетесь. Пути энергии пролегают глубоко внизу. Даже если раньше было не так, теперь они закрыты многометровым слоем земли, который накопился с течением столетий, – сказал Мэлори. – Никто на самом деле не прикасался к ним веками. Мы с тобой не ходим по силовым линиям. Мы просто движемся, слушая эхо.

Ганси вспомнил, как однажды, когда они с Адамом искали линию, она появилась, а потом оборвалась без всякой видимой причины. Теория Мэлори казалась вполне правдоподобной, и, в общем, больше ни в чем он не нуждался. Он не желал ничего другого, кроме как взяться за книги в поисках аргументов в пользу этой новой идеи, и к черту школу. На Ганси напало редкое сожаление, что он еще подросток и привязан к Агленби. Возможно, именно так себя всегда чувствовал Ронан.

– Ладно. Значит, будем искать под землей. В пещерах, может?

– Пещеры – страшная штука, – ответил Мэлори. – Знаешь, сколько людей гибнет в пещерах каждый год?

Ганси сказал, что не знает.

– Тысячи! – ответил Мэлори. – Это как кладбища слонов. Лучше уж оставаться наверху. Спелеология намного опаснее, чем мотогонки. Нет, в моем источнике речь шла о том, как пробудить силовую линию, находясь на поверхности, как дать ей знать о своем присутствии. Тебе нужно будет произвести символическое возложение рук на энергию прямо там, в Марианне.

– В Генриетте.

– Штат Техас?

Всякий раз, когда Ганси говорил с британцами об Америке, они почему-то полагали, что он живет в Техасе.

– Вирджиния, – поправил он.

– Как скажешь, – добродушно согласился Мэлори. – Ты подумай, как легко было бы пройти по силовой линии до могилы Глендауэра, если бы она говорила с нами во весь голос, а не шептала. Найди линию, соверши ритуал, иди по ней к своему королю.

Когда Мэлори так говорил, это казалось неизбежным.

«Иди по ней к своему королю».

Ганси закрыл глаза, чтобы успокоить участившийся пульс. Он увидел тусклый серый силуэт спящего короля, сложенные на груди руки, меч справа, чашу слева. Эта дремлющая фигура была головокружительно важна для Ганси, хотя он не мог понять и сформулировать, чем именно. Это было нечто большое, огромное, нечто очень значимое. Нечто, не имеющее цены. Нечто заслуженное…

– Правда, из текста не очень ясно, как провести ритуал, – продолжал Мэлори.

Он стал распространяться о непредсказуемости исторических документов, но Ганси почти не слушал, пока старик не сказал:

– Я думаю попытать удачи в Локайере. Дам знать, что получится.

– Прекрасно, – ответил Ганси. – Я вам так благодарен.

– Передай привет матери.

– Обяза…

– Хорошо, что у тебя, в твоем возрасте, есть мать. Когда мне было примерно столько же, сколько тебе, моя мать пала жертвой британской системы здравоохранения. Она прекрасно себя чувствовала, пока ее не госпитализировали с легким кашлем…

Ганси вполуха выслушал хорошо известную ему историю о том, как государственные врачи не смогли вылечить у матери Мэлори рак горла. Мэлори был довольно бодр к тому моменту, когда разговор закончился.

Ганси ощутил дух погони; ему нужно было с кем-то поговорить, пока ощущение незавершенных поисков не пожрало его изнутри. Адам подошел бы больше, но, скорее всего, сейчас бодрствовал только Ронан, который попеременно то страдал от бессонницы, то спал как медведь.

На полпути к комнате Ронана до Ганси дошло, что там пусто. Стоя в темном дверном проеме, он окликнул друга шепотом, а затем, не получив ответа, повысил голос.

В комнате Ронана не следовало рыскать, но Ганси все-таки это сделал. Он дотронулся рукой до кровати и убедился, что она не застелена и холодна, а одеяло стремительно отброшено набок. Ганси кулаком постучал в запертую дверь Ноя, другой рукой судорожно набирая номер Ронана. Раздалось два гудка, потом отозвался автоответчик: «Ронан Линч…»

Ганси на полуслове оборвал записанное сообщение, чувствуя, как колотится сердце. Он долго спорил с самим собой, прежде чем набрать другой номер. На сей раз ответил голос Адама, хриплый спросонок и осторожный.

– Ганси?

– Ронан пропал.

Адам молчал. Дело было не просто в том, что Ронан исчез, но и в том, что он исчез после драки с Дикланом. Однако из дома Пэрришей было не так просто выйти посреди ночи. Если бы Адама застукали, остались бы физические последствия, а погода уже стояла слишком теплая для длинных рукавов. Ганси чувствовал себя последним гадом оттого, что просил Адама об этом.

На улице высоким пронзительным голосом закричала какая-то ночная птица. Маленькая копия Генриетты в потемках смотрелась жутковато, оловянные машинки на улицах выглядели так, как будто только что остановились. Ганси всегда казалось, что после наступления темноты в его игрушечном городке могло случиться что угодно. По ночам Генриетта казалась волшебной. А магия – чем-то потенциально очень страшным.

– Я посмотрю в парке, – наконец произнес Адам. – И… э… наверное, на мосту.

Адам отключился так быстро, что Ганси не сразу отследил конец разговора. Он прижал пальцы к векам, и в этой позе его нашел Ной.