было 62 года, такая трагедия, такая нелепая случайность… — волнуясь и перебивая друг друга говорят мне милые девушки.

— Я похож на пожилого русского профессора-покойника? — криво улыбаясь, пытаюсь шутить я.

— Что Вы, что Вы, сэр, — машут руками недоумевающие девушки, — Это, какой-то более серьёзный сбой, чем мы думали. Нам нужно сообщить об этом в центральный компьютерный центр университета, это их компетенция, они будут разбираться… И будьте уверены, они разберутся, как это могло произойти, они очень хорошие специалисты. Тот браслет, его, ведь, так и не нашли… Такая трагедия…

— Всё это помешает мне уехать в аэропорт прямо сейчас? — нервничаю я.

— Что Вы, сэр, это наша проблема, мы и будем её решать… давайте Вашу руку, — и через пять секунд я уже держу в руках медный браслет с большой буквой М посередине с аккуратно расстёгнутым замком неснимаемого типа, а девушки убирают под стойку специальное механическое устройство для открывания таких замков.

— Я могу забрать браслет с собою, как вы говорили, на память, как сувенир? Я бы хотел… Или он понадобится вашей компьютерной службе для разбирательства сбоя? — спрашиваю я, не веря своим глазам и понимая, что уже всё, и мои мучения магическими импульсами закончены. О, тот, кто Имя, какое блаженство! Или здесь нужно говорить — О, Боже…? Ладно, потом разберусь.

— Да, конечно, сэр, все электронные слепки мы сделали, браслет больше не нужен, можете спокойно улетать вместе с ним, — улыбаются мне девушки, — Вспоминайте наш университет и мы уверены, до скорой встречи, ах, какой у вас классный фестивальный костюм, как жаль, что Вы улетаете так рано…

— И мне жаль, что так всё нелепо получилось, юные леди, я, ведь, долго готовился к фестивалю, но мама… и мы обязательно ещё встретимся, — говорю я искренне, — Но, пожалуйста, расскажите мне, что случилось с русским профессором, иначе я просто лопну от любопытства прямо на ваших глазах.

И через пять минут я узнаю, что:

«…во всём виноват вулкан, который коротко „плюнул“ камнями и лавой из скважины с глубины 5 000 метров, которую наши учёные — магматические петрологи, сейчас забуривают на глубину 10 000 метров, что бы воткнуться ею в мантию и сбросить давление лавы, чтобы отодвинуть взрыв вулкана на десятки тысяч лет и получить отличный геотермальный источник… и буром попали в какую то каверну с лавой… и заряд лавы выстрелил из скважины, как из пушки… и попал в окно кампуса, когда там шла конференция и на ней выступал русский профессор… и с ним погибло ещё два человека, потому что упал потолок… а когда всё это разобрали, хоронить уже было некого… от людей остались только мелкие кусочки… но нашли их браслеты, а браслет профессора так и не нашли… и университет выплатил семье профессора огромную компенсацию, что бы семья не подавала в суд… и федеральное правительство тоже выплатило семье огромную компенсацию… и правительство штата Монтана тоже…., и кампус не стали разбирать, а только ремонтируют… а скважину прочистили и продолжают бурить дальше»

Всё ясно и пора уходить…

Куда? А назад, в бар. Посетителей никого нет. Чёрная террористка за стойкой опять мило улыбается, достаёт с полки шоколадку и молча кладёт её передо мной. А я уже не слушаю её мысли и когда она тянется за считывающим устройством, тоже молча бью её воздушным кулаком. Девушка мгновенно влипает в стену, едва не обрушив её, и закатив глаза, без звука сползает на пол. Шоколадка остаётся на стойке, а я выхожу из бара. В субботу вечером террористическая ячейка черных студентов не дождётся свою активистку. И через месяц не дождётся, а может и никогда.

«Нет, не убил, но, в расчёте» — проносится у меня в голове.

И вот, я опять сижу на знакомом парапете на площади рядом с кампусом. Вокруг бурлит веселье, а я, рванув ворот рубахи, глотаю воздух, чтобы не разрыдаться:

— Прощай… прощай, моя дорогая… больше мы никогда с тобою не увидимся… Не поминай лихом своего Антошку… мы прожили длинную жизнь и нам было хорошо вместе, — тихо шепчу я себе, хотя мог бы и проорать, в таком шуме всё равно никто ничего не услышит.

Только что, я выпросил на один звонок мобильный у «свитского» и по бесплатному WhatsApp набрал номер жены.

— Алло, говорите! Вас слушают, — слышу я такой родной, ровный и спокойный голос жены, — Говорите, пожалуйста, Вас не слышно… перезвоните, — небольшая пауза и я слышу уже встревоженный голос, — Антон, Антошка! Это ты? Я знаю, что это ты! Где ты, Антон⁈ Я люблю тебя, слышишь… — и я, не выдерживая такого, нажимаю кнопку с красной трубкой, отбой!

Да, жене меня не было слышно… потому что я молчал. Неужели я смог по телефону передать ей в голову свои мысли? Ну, а что я, четырнадцатилетний мальчишка из другого мира мог ей сказать? Да, ни-че-го! Один раз я уже неудачно попробовал открыться моим родным в том мире. И что из этого получилось? Да, ни-че-го хорошего! И судя по тому, что я услышал от девушек в кампусе и сейчас, по телефону… у жены всё хорошо. Получила огромные деньги… Грустно всё это, но она ни в чём не виновата. Пусть! Вот, только этот мой звонок с Того Света, как ей сейчас-то будет? Ох…

А я умер… и теперь с этим нужно жить! Забавный получился каламбурчик, обхохочешься.

Но нет худа без добра, и я получил возможность теперь ходить из мира в мир когда захочу… и делать там что захочу…., и, главное, я сумел аккуратно снять браслет, открыв замок, и мои магические способности при этом никуда не делись!

И я достаю из кармана расстёгнутый браслет… прикладываю его к коже и слышу иголки… живой. А зажигалка даёт ровный мощный факел. Звуки уходят… темнота.

Я открываю глаза. Ура, я дома, сижу на мягком диванчике, прикрученном к полу в холле жилого блока моего фургона-конфекциона, а в руках у меня… расстёгнутый медный браслет с большой буквой М посередине — маг, и… одноразовая пластиковая зажигалка Lotus. Сую руку в карман и достаю из него… пахучую кубинскую сигару Cohibo.

Глава 12. Тень отца князя Миха

Я стою и смотрю на себя в большое зеркало, которое висит в примерочной магазина в моём фургоне-конфекционе. Вообще-то, здесь находится рабочее место барича Заи, и я сюда обычно не хожу, но вот, почему-то захотелось на себя взглянуть поближе…

И кого же я вижу в отражении? А, ведь, это уже далеко не тот Экола, совсем ещё мальчик, в которого я попал так внезапно. Модно одет. Мягкие локоны вокруг лица. Высокий лоб. Он стал выше, плечи расправились, точно, а глаза… А, ведь, это глаза взрослого человека, никак не мальчика. Юный барич-маг, вот кто смотрит на меня из зеркала. Он уже убивал… множество плохих людей погибло от его руки… а сколько еще погибнет или будет навсегда изувечено…

Но это всё будет потом и не здесь, в Красной Окуме. А здесь осталась лишь последняя цель для моей праведной мести — владетельный князь Мих VII из рода Ретт, который, я уже знаю, за деньги лично отдал приказ своей свите уничтожить мою семью, нашу фабрику и наш дом.

По идее, есть ещё один кандидат в покойники, причтик Куй, но я понимаю, что убив причтика, я поднимаю руку на всю Церковь во Имя и весь её причт. А этого делать точно не стоит, ведь, проклянут… и вообще, церковники много чего могут такого, что не может сделать ни один маг. Например, отпеть при жизни… Мне рассказывал один мой знакомый гаишник, всегда стоявший на посту ГАИ рядом с нашим дачным посёлком, что когда батюшка из местного храма, по выходным, в хлам пьяный вываливается из своего шикарного Мерседеса прямо под ноги остановившего его постового, то, падает на коленки и начинает разгребать руками землю, приговаривая:

— Всех отпою! Как зовут новопреставленных?

В ужасе, постовые кладут батюшку на заднее сиденье его Мерседеса и просто отвозят его к нему домой, передавая обездвиженное алкоголем тело рукоположенного супруга благообразной матушке, батюшкиной венчаной супруге и матери его четверых детей, выпускнице духовной Семинарии по классу регентов церковного хора. «Поповские невесты», так называют этот девичий класс в Семинарии. И так, батюшка напивается всякий раз после церковных служб