– Еще шампанского, леди? – осведомился официант, вынимая бутылку из ведерка со льдом.

– Давно пора, – отрезала Броу.

Между десертом и кофе Шивон понадобилось отлучиться. На обратном пути она столкнулась в коридоре с Джилл.

– Заболтали тебя мои подруги? – спросила Джилл с улыбкой.

– Нет, что ты! – воскликнула Шивон. – Прекрасный вечер! Джилл, дорогая, ты уверена, что я не должна…

Джилл коснулась ее рукава.

– Нет, Шивон, я же сказала, что я угощаю. Не каждый день у меня бывает повод для праздника. – Ее улыбка погасла. – Как тебе кажется, твое письмо сработает?

Шивон только пожала плечами, и Джилл кивнула в знак того, что все понимает.

– А что ты думаешь насчет пресс-конференции?

– Все как обычно. Запах падали привлекает гиен…

– Иногда, – задумчиво проговорила Джилл, – подобные телеобращения срабатывают. – После шампанского Джилл выпила три бокала вина, но пьяной она не выглядела – только голова ее слегка клонилась к плечу, да немного отяжелели веки.

– Можно мне кое-что сказать? – спросила Шивон.

– Мы не на службе, так что можешь говорить все что угодно.

– Тебе не следовало поручать эту работу Эллен Уайли.

Джилл посмотрела на нее в упор.

– Кому же следовало? Может, тебе?… Ты это хотела сказать?

– Вовсе нет. Но выпускать новичка на такую арену…

– Ты считаешь – у тебя получилось бы лучше?

– Я этого не говорила. Я…

– Тогда что же ты говорила?

– Я хотела сказать, что ты бросила ее тиграм на растерзание – вот что!

– Полегче на поворотах, Шивон! – В голосе Джилл звякнул металл. Несколько секунд она молчала, только ее ноздри слегка раздувались. Наконец она фыркнула и, быстро обернувшись, сказала: – Эллен Уайли надоедала мне несколько месяцев подряд. Ей очень хотелось работать в отделе по связям с прессой, и, как только я смогла, я предоставила ей эту возможность, чтобы посмотреть, действительно ли Эллен так хороша, какой себе кажется… – Джилл посмотрела Шивон прямо в глаза. Две женщины стояли так близко одна к другой, что Шивон чувствовала запах вина. – Но она не потянула.

– И как ты после этого себя чувствуешь?

Джилл подняла палец.

– Не перегибай палку, Шивон. У меня и без того хватает проблем. – Казалось, Джилл хочет добавить что-то еще, но она только погрозила пальцем и натянуто улыбнулась. – Давай поговорим об этом в другой раз, если не возражаешь, – сказала она и, обойдя Шивон, толкнула дверь туалета. – Кстати, – добавила она, обернувшись, – Эллен больше не работает в пресс-отделе. Я собиралась предложить это место тебе… – Дверь за ней затворилась.

– Не нужно мне твоих одолжений, – буркнула Шивон, обращаясь к закрытой двери. Ей казалось, что всего за несколько часов Джилл Темплер стала жестче и суровее, чем была, и унижение, через которое пришлось пройти Эллен Уайли, стало первым проявлением этой новой силы. Шивон очень хотелось работать в пресс-отделе, но ей было тошно вспоминать, какое злорадство овладело ею, когда она наблюдала за пресс-конференцией и поражением Эллен.

Когда Джилл Темплер вышла из туалета, Шивон сидела в одном из стоявших в коридоре кресел. Остановившись перед ней, Джилл посмотрела на нее.

– Призрак на балу… – проговорила она и отвернулась.

– Я был уверен, что мне придется работать с настоящим рисовальщиком, – проговорил Дональд Девлин, предварительно откашлявшись. На взгляд Ребуса, он был одет так же, как во время их вчерашней встречи. Отставной патологоанатом сидел в обшарпанном кресле рядом с компьютером и единственным в Гэйфилдском участке детективом, который знал (довольно приблизительно), как работать с «Фейсмейкером». «Фейсмейкер» представлял собой компьютерную базу данных с набором рисованных глаз, ушей, носов и губ, которые с помощью различных опций можно было вытягивать, сжимать и складывать вместе. Наблюдая за работой программы, Ребус понял, как бывшим коллегам Фермера Уотсона удалось приделать его голову к накачанным торсам атлетов.

– За последние годы кое-что изменилось, сэр, – ответил Ребус, отхлебывая кофе, который он взял в буфете участка. Кофе, разумеется, уступал тому, которое готовила его «бариста», но не шел ни в какое сравнение с бурдой из автомата в Сент-Леонарде. Прошедшую ночь Ребус провел скверно: он то и дело просыпался в холодном поту и ознобе и подолгу сидел, пытаясь согреться, в своем любимом кресле в гостиной. Дурные сны и холодный пот… Впрочем, что бы ни наговорили ему врачи, Ребус знал, что с сердцем у него все в порядке – он слышал, как оно стучит, честно выполняя свою работу.

Кофе едва помогал ему удерживаться от зевоты. Детектив за компьютером закончил черновой вариант фоторобота и теперь распечатывал его на принтере.

– Что-то здесь все-таки не так, – проговорил (уже не в первый раз) Девлин, рассматривая выползшие из принтера листы. Ребус тоже взглянул. Лицо на бумаге было совершенно заурядным, ничем не примечательным.

– Лицо, которое у вас получилось, может принадлежать и женщине, – добавил профессор, – а я совершенно уверен, что это был «он», а не «она».

– А так не лучше будет? – спросил детектив, щелкнув «мышкой», и лицо на экране обросло всклокоченной черной бородой.

– Ну, это вообще ерунда какая-то! – громко возмутился Девлин.

– Прошу прощения, мистер Девлин, это просто констебль Тиббет так шутит, – пояснил Ребус.

– Я делаю все, что могу, – сказал Тиббет.

– Мы высоко ценим ваши усилия, констебль. Будьте добры, уберите бороду.

Тиббет повиновался.

– Вы уверены, что это не мог быть Дэвид Костелло? – спросил Ребус.

– Я знаю Дэвида, – возразил Девлин. – Это был не он.

– Насколько хорошо вы его знаете? Девлин растерянно моргнул.

– Я же говорил вам – я разговаривал с ним несколько раз. Однажды мы столкнулись с ним в подъезде, и я спросил, что за книга у него в руках. Это оказался Мильтон, «Потерянный рай». Мы с ним даже немного поспорили…

– Вот как? Любопытно!

– Это было действительно любопытно, инспектор, можете мне поверить. У парнишки в голове – мозги, и неплохие, очень неплохие!

Ребус задумался.

– Как вам кажется, профессор, он способен на убийство?

– На убийство? Дэвид?!! – Девлин рассмеялся. – Мне кажется, подобный поступок для него недостаточно интеллектуален, если вы понимаете, что я хочу сказать. – Он немного помолчал, потом спросил: – Вы все еще его подозреваете?

– Вы сами знаете, как работает полиция, профессор. Мы подозреваем всех, покуда не будет доказано обратное.

– Мне почему-то казалось, что должно быть наоборот: человек считается невиновным, пока не будут найдены убедительные доказательства противного.