Все эти долгие годы, и в горячих лазурных морях — на полудне земли, и среди льдов сурового седого океана, и у иссушающих зноем пустынь, и у берегов влажных островов, где тело исходит пóтом и вода — сколько ее не пей! — не утоляет жажду, часто снился мореходу один и тот же чудесный сон…

На опушке, средь сугробов, перед самым краем бескрайнего соснового леса, стоит маленькая заснеженная избушка. Зимнее небо хмурится. Из почерневшей глиняной трубы вьется легкий дымок, а он сам, совсем еще маленький, несет в руке деревянное ведерко, наполненное ледяной водой.

Он ходил на ближнюю речку, к недавно сделанной проруби… И он знает, что в этой избушке его любят и ждут, и уже все готово к его приходу — накрыт стол, матушка достает из печи пироги и чугунок борща, а на резном крылечке, отряхивая лапки от налипшего снега, сидит рыжая кошка… Она тоже ждет его, ей надо войти в дом и быстрее юркнуть на печку, — ночью она мышковала у стен овина и немного озябла…

Каждый раз пробуждение было ужасным. Любомысл лежал в поту, и долго — унимая дрожь — не мог придти в себя, потому что знал: нет больше ни матери, ни избушки… И вряд ли любимая рыжая кошка выжила в ту страшную ночь…

«Все! Все бегите!.. Спасайтесь в лес! Саратаны!!! Чудища моря!..»

Саратаны! Это страшное слово Любомысл слышал с раннего детства. Тогда он не понимал его значения, но по лицам взрослых догадывался, что с этим названием связано что-то страшное. Люди произносили это слово тихо — боялись накликать беду. Саратаны! Ужас — скрывающийся в океанских глубинах.

Когда, и в каком месте они выйдут на берег, никто не знает и предугадать это невозможно. И деревенька рода Седого Бобра, что стояла рядом с устьем небольшой лесной речушки, на закатной полуночи вендских лесов, еще ни разу не подвергалась нашествию чудовищ.

В преданиях бобров говорилось, что иногда на берег выходит океанская нечисть — саратаны. Но это в других местах. Там где живет много людей; там, где стоят большие города; где по берегам рек расположено много деревень. А вот тут, на краю Альтиды, даже на памяти самых древних стариков ничего подобного никогда не происходило. Слишком уж глухие места. Нет тут поживы даже для морской жути.

Хотя… С одной стороны лес, а с другой — рукой подать — шумело холодное море. Самое место для нападенья саратанов. По слухам и лес для них не преграда. Укреплений и защиты от напасти в деревеньке не построено. Нет ни высокого частокола, ни иных преград. Только валуны на побережье и лес невдалеке от моря. А ведь чудища умны — это давно известно. Просто так, — на место, где они могут получить отпор, — саратаны никогда не нападали.

Саратаны даже не проплывали вблизи побережья, что простерлось на краю Альтиды. Об этом говорили корабельщики, которые иногда приставали к их берегу. Мореходы порой встречали чудовищ в море, но далеко от того берега, где стояла деревенька маленького Любомысла. Тогда, увидев качающуюся на волнах серую тушу, они со всей мочи удирали в безопасное место. Как правило, к ближайшему берегу.

Чудища несли смерть и разрушения в более теплые места. Хотя это странно: ведь по слухам саратаны всегда шли откуда-то с севера. Из того места, где по седому океану плавали большие — размером с холм — сверкающие льдины, — а значит, мороза чудовища не боялись…

Что им холодное море и каменистый берег дальнего альтидского побережья? Для них это не холод. Но на север Альтиды они не нападали. Зимой саратаны уходили на полуночь, и люди в теплых местах, которые часто подвергались набегам чудовищ, могли спокойно пережидать зиму. И вот теплой летней ночью в спокойную деревеньку Любомысла пришла нежданная беда…

Звонко разносились в ночи удары по подвешенному у кузницы длинному куску железа. Его голос жителей на сход собирал. Кузница поодаль стоит от деревни и леса. Кузнец ведь дело с огнем имеет. А с огненным богом, что в кузнечном горне живет, дружить с осторожностью надо, с оглядкой. Помогать-то он помогает, людям жизнь дает: поделки железные, снасть разную без которых в хозяйстве и на охоте никак. А вот вырвется бог земного огня на волю, и не остановить его тогда. Великих бед может натворить. Потому земля вокруг кузницы всегда ровно вытоптана и не растет на ней ничего, что пищу своенравному божеству дать может.

Это кто-то отчаянный, неминуемую близкую смерть презрев, предупреждал сородичей об угрозе, что из моря вышла.

Ведь обегать дома и упреждать людей много времени займет. А тут каждое мгновенье может жизнь спасти.

Скорее всего, в железное било колотил сам кузнец. Его кузница невдалеке от моря стояла, и все знали, что любил начинать он работу перед самым рассветом, почти что ночью. Так больше сделать можно, по утренней-то прохладе. Может, деревенский кузнец первым и увидел чудовищ…

А может, трезвонил пастух, что рано поутру выгонял на недальнее лесное пастбище белых, с черными пятнами, круторогих коров.

Кто в ту ночь предупреждал людей о смертельной угрозе, так и осталось неведомо.

Мать спешно растолкала Любомысла, и когда сонный мальчишка выскочил из избы, то увидел, что на дальнем краю деревни два саратана рушат, разметывают по бревнышку дома. Летели огрызки дерева, щепки. Средь пыли и крошева мерно вздымались серые длинные щупальца.

Любомысл, мало что соображая, увидел, как высоко в предрассветном небе вдруг мелькнула тень. Это раскорячившись лягушкой, и отчего-то быстро вращаясь летел человек. Застыл на мгновение, и озаряемый первыми лучами медленно-медленно — так показалась мальчишке — устремился обратно к земле. Раздался смачный шлепок. Вроде бы звук должен был потонуть в общем шуме разгрома, но Любомысл его услышал и содрогнулся.

Эту первую, увиденную им в жизни смерть, этот звук, он не забудет никогда. Верно говорят — смерть располохом берет.

А грохот и темная туча пыли на другом конце деревни нарастали. Уже трудно разобрать, что там происходит. В темных клубах мелькали членистые лапы саратанов, беспорядочно взвивались длинные щупальца. Не всегда пустые: Любомысл видел, что порой они окольцовывали, как змея небольшой пенек, людские тела.

Северные летние ночи светлы, а время было предрассветное, так что мальчишка видел все хорошо. Видел и запомнил первые мгновения нашествия…

— Бежим! Скорей бежим в лес, сынок! — кричала мать, и, схватив Любомысла за руку, потащила его, еще сонного, в сторону еще спящего спасительного леса.

Но… Чудовищ было слишком много. Вдали от берега мореходы встречали двух, изредка трех саратанов. А тут на маленькую прибрежную деревушку их напал целый десяток, а может быть и больше.

В происходящей суматохе маленькому, да еще сонному мальчишке тяжело было сразу понять — что происходит. Любомыслу казалось, что усыпанный галькой берег моря и устье реки шевелятся, что они вдруг стали серо-зелеными от покрывавших их туш саратанов. С испугу мерещилось, что из моря ползет нескончаемый быстрый поток.

И потом, много позже, Любомысл с трудом вспоминал, что же все-таки он видел в то утро.