преступления, – выпалила она. – Это ключевая информация, Роджер. Убийца вложил резной камень в пищевод жертвы в Блэки. Это его визитная карточка, открывающая совершенно новое направление расследования.

– Ты сказала, резной камень? – В голосе Торна зазвучал проснувшийся интерес.

– Чуть больше трех сантиметров в высоту, размером с шахматную пешку. Ручная работа. Очень качественная.

– Замечательно. Обсуди это с Говардом и подтверди свои выводы после возвращения его команды из Блэки.

Прюсик прикусила губу.

– Извини. Здесь за окном авария. Плохо слышно. – О чем он говорит? Неужели всерьез предлагает ей, судебному антропологу, обсуждать свои выводы с Говардом, офисным клерком?

– Уже поздно, Кристин. Поезжай домой и немного поспи. С нетерпением жду твоего полного отчета завтра утром.

– Но, Роджер, я проводила исследование… – В трубке щелкнуло еще до того, как она успела сказать: – …в Новой Гвинее.

Прюсик машинально сжала кулак, сдавив мизинец. Не сейчас, Кристина. Не надо. Она застонала от разочарования из-за только что закончившегося разговора. Но что расстроило больше – профессиональное недоверие или неуважительное отношение к ней лично? Ее вывела из равновесия та легкость, с которой он перешел от мягкого и интимного «Это я» к покровительственному «Обсуди это с Говардом». Что она значила для него в этот момент, если вообще что-либо значила? Скорее всего, немного, иначе он постоял бы за нее в Вашингтоне.

«Ох, Кристина, повзрослей, – мысленно упрекнула себя Прюсик. – Он был твоим первым за многие годы любовником, ты доверяла ему, думала, что он тебя любит. Все, хватит. Достаточно. Пришло время двигаться дальше».

Она посмотрела в окно. Возникший из-за аварии затор начал понемногу рассасываться. Минут через десять она будет в офисе. Если ее отстранят от руководства расследованием – что ж, так тому и быть. Она не мужчина, в политику играть не умеет, но эти убийства раскроет. И если Говард возьмет на себя ее работу, она все равно сделает все возможное, чтобы помочь ему поймать преступника. И свой вклад так или иначе внесет, даже если Торн и Говард его не оценят.

Но без борьбы она от своей роли не откажется. Ей нужно раскрыть это дело. Теперь оно в ее теле. В ее крови. В ее горле.

11

Долго скрывать кровь Макфэрон не мог – в любой момент кто-нибудь мог заметить полицейскую ленту на Олд-Шед-роуд. У него оставался час или два, прежде чем Боб Хит заявится в офис шерифа и потребует объяснить, почему участок Олд-Шед-роуд огражден желтой полицейской лентой. И ему придется разговаривать с ним своим полицейским голосом, сохраняя полную невозмутимость. По-другому нельзя. Меньше всего он хотел, чтобы по городу разлетелись будоражащие людей слухи. Ему требовалось еще немного времени.

Часы показывали семь, и Макфэрон отправился к Темплтонам, захватив справочник для идентификации пикапов. Дорога резко пошла под уклон, и «Форд» шерифа нырнул в озерцо собравшегося в низине тумана. Он включил «дворники». В тускло-желтом свете фар появился почтовый ящик Темплтонов.

– Не самое лучшее утро для прогулок, – с крыльца приветствовал гостя Элмер.

– Джоуи уже встал? – Макфэрон потер руки, зажав справочник по пикапам под мышкой.

– Чистит зубы. – Элмер мотнул головой и, понизив голос, спросил: – Есть что-нибудь о девочке Хитов? – Усталые глаза старика внимательно смотрели на шерифа.

Макфэрон колебался. Поиски, продолжавшиеся всю ночь, ничего не дали, но шерифу было неудобно говорить об этом с кем-либо, кроме Хитов.

– Нет, – просто сказал он. – Пока нет.

– Ну и ну, Джоуи! – сказал Элмер, когда мальчик сбежал по лестнице и выскочил на крыльцо. – Будешь так носиться, бензин еще до полудня кончится.

Джоуи протянул руку, и шериф пожал ее.

– Я так и подумал, что это вы приехали, – сказал Джоуи, водружая на место очки.

– У меня с собой книга, сынок, которую я обещал принести.

Джоуи сглотнул.

– Я готов.

Старик повел их на кухню, где Майк готовил завтрак.

– Я отметил несколько страниц старых моделей. Может быть, ты узнаешь тот, который видел.

– Привет, шериф, – сказал Майк, откусывая тост.

Макфэрон коснулся двумя пальцами шляпы.

– Возможно, твой брат – наш лучший шанс найти Джули Хит.

Майк бросил многозначительный взгляд на Джоуи, который пожал плечами и, выпятив нижнюю губу, сел за стол.

Шериф положил на стол справочник и открыл его на странице, помеченной полоской бумаги.

– Здесь несколько классических пикапов пятидесятых годов. Взгляни поближе.

Мальчик внимательно просмотрел каждую модель. Разглядеть решетку сбоку было нелегко. Тот бампер, который он все еще мог представить по памяти, был ржавый, а пикапы в справочнике новые и блестящие.

– Видишь пикапы такого же цвета? Ты говорил, что он вроде бы серый.

– Не знаю… не уверен… Тот был старый, никакого хрома на нем не было. И ничего блестящего.

– Не спеши.

Шериф перешел к другой странице со старыми моделями. Джоуи склонился над справочником, разглядывая решетку, но ни одна из них не походила на ту, которая ему запомнилась.

Прошло еще минут десять, и шериф сказал:

– Оставлю справочник тебе. Увидишь что-нибудь похожее, сразу же звони в мой офис.

– Так и сделаю, шериф. Обязательно, – пообещал Джоуи.

– Кстати, вчера в закусочной ты сказал, что видел пятнышки, как будто горошек или капли, на груди у того мужчины? – Макфэрон провел пальцем по своей груди. – Вот здесь, да?

Джоуи с усилием сглотнул.

– Да, он что-то убирал. Это… могла быть кровь, шериф? – едва слышно спросил он.

– Ты сказал, что на нем был грязный комбинезон, как у механика?

– Да, грязный, с темными пятнами.

Элмер мягко положил руку на плечо Джоуи.

– Думаете, что уже знаете, кто бы это мог быть? – Джоуи с надеждой посмотрел на шерифа.

– Нет, сынок. Но твое описание может помочь.

Макфэрон поднялся со стула.

– Извините, шериф. – Мальчик посмотрел на дедушку. – Как думаешь, я мог бы вспомнить больше под гипнозом? Я читал про такое на уроке естествознания. – Он повернулся к шерифу. – Под гипнозом люди вспоминают то, что забыли.

Макфэрон улыбнулся.

– Ты и так уже очень помог, Джоуи. А привлекать гипнотизера мы пока не станем.

С улицы донесся звук подъехавшей машины. В сопровождении Майка в комнату вошли двое: полицейский и мужчина с большим альбомом и принадлежностями для рисования.

– Здравствуйте, шериф. – Полицейский снял шляпу. – Это Флойд Уолтерс, художник из полиции штата. Ваша диспетчер сказала, что его можно привезти сюда и что вы можете быть здесь.

Макфэрон посмотрел на Джоуи.

– Ты готов описать мистеру Уолтерсу человека, которого видел на дороге?

– Без проблем, шериф. Это лицо я не забыл бы, даже если бы попытался.

Уолтерс раскрыл альбом для рисования, сел возле окна, где было лучшее освещение, и попросил Джоуи сесть рядом с ним.

– Рад был повидаться с вами, шериф, – сказал с лестничной площадки Майк. – Дедуль, я ухожу на работу.

Своим поведением старший из братьев напоминал Макфэрону себя самого в его возрасте – такой же спокойный и серьезный. И отец Макфэрона тоже был таким. Бремя жизни он нес в себе. Это искусство – не показывать многого, держать все в себе – его отец довел почти до совершенства, когда у него остановилось сердце. Не назначена ли такая же судьба и самому Макфэрону – быть мужественным, немногословным героем и оставаться им до тех пор, пока не откажет тело? Ночь за ночью он засыпал дома на диване, не разуваясь, усвоив эту манеру после того, как вернулся в Кроссхейвен, чтобы стать шерифом. Ожидая от жизни чего-то большего.

– Сейчас ваш мальчик – наш лучший свидетель, – сказал Макфэрон Элмеру. – Если получим хорошее описание, схватим обязательно. Можете не сомневаться.

Уолтерс попросил Джоуи закрыть глаза и представить себя на велосипеде. Он знал, что молодым легче включить воображение с закрытыми глазами.

Джоуи описал, как подъехал к пикапу и наткнулся на хмурый взгляд незнакомца. Художник попросил его замереть в тот самый момент, когда он находился напротив пикапа. Была ли голова мужчины выше или ниже крыши кабины? Стоял ли он в тени или на свету? Был ли он чисто выбрит или небрит? Какие у него волосы – коротко подстриженные или растрепанные? Джоуи отвечал – художник работал. Потом он усадил мальчика рядом с собой, и они вместе взялись за корректировки и поправки.

На кухне Макфэрон и Элмер потягивали