– И где это мы? – поинтересовался полусонный Борщев.

– В Москве.

– Сам понимаю, что таких домов в Можайске нету.

Подполковник опустил до половины стекло дверки и с удовольствием вдохнул прохладный ночной воздух столицы.

– Район как называется?

– А я в Москве всего-то и был раз пять и те не на машине.

– Езжай к центру, а там я тебе покажу.

Таксист, полагая, что трамвайные рельсы выведут его непременно к центру, поехал вдоль них. Постепенно менялась застройка улиц, брежневские девяти– двенадцати– и восемнадцатиэтажные дома сменились пятиэтажными хрущевками. Затем стали возникать ампирные сталинские дома. Следом за ними потянулись строения, возведенные в стиле конструктивизма в довоенную эпоху. Среди них изредка возникали романтические и модерновые особняки начала века.

Борщев резко проснулся, как будто бы кто-то уколол его иголкой, и тут же скомандовал шоферу:

– Направо!

Они проехали всего лишь два квартала и Борщев приказал:

– Стой!

В голове у таксиста автоматически досчиталось: «Раз, два». И машина замерла, как вкопанная.

Они стояли под старым довоенным домом, небольшим, на четыре высоких этажа и на два подъезда. Широкие конструктивистские окна, ровные плоскости стен расчлененные выступающими карнизами, характерными и для других эпох. Догадаться в какую именно квартиру приехал Борщев было несложно. Во всем доме горели два окна, к тому же в одном из них виднелась темным силуэтом девушка со всклокоченными волосами. Она положила на стекла рамы растопыренные пальцы и прижалась к окну носом.

– Вас ждут?

– Может быть?

Таксист и сам затруднился бы умножить показания счетчика, уже несколько раз перепрыгнувшего через девяносто девять рублей девяносто девять копеек. Но ему и не пришлось этого делать. Подполковник Борщев щедро расплатился с водителем и вышел на тротуар, поставив заветный чемоданчик к ногам.

Он стоял так пока не дождался, когда машина отъедет и скроется за поворотом. Лишь после этого Борщев не торопясь поднял голову и махнул рукой девушке, глядевшей из окна.

Та в ответ тут же замахала ему двумя ладонями и исчезла, наверное, побежала открывать дверь. Не спеша, Борщев зашел в старый подъезд, пропахший кошачьей мочой и табачным дымом, поднялся на четвертый этаж. Тут размещались три квартиры. Двери двух прикрывал изодранный дерматин, зато двери третьей квартиры, перед которой он остановился, сияли дорогой новизной.

Да, люди полковника Бахрушина, проводившие расследования, занося в свои списки всех российских военных, кто имел хоть какую-то значительную недвижимость, напротив фамилии Борщева указали не все. Кроме дома на Кипре у него была еще и квартира в Москве, тоже оформленная на подставное лицо. Перед дверью этой квартиры он сейчас и стоял.

Тяжелая бронированная дверь с перископом глазка отделяла его от вожделенного счастья.

«Такую придется взрывать, если не дай бог потеряешь ключ или заклинит замок» – с улыбкой подумал полковник, нажимая на гладкую, упругую кнопку звонка.

Дверь приоткрылась, и Борщев тут же шагнул в ночной уют квартиры.

– Валентин Витальевич! – послышался радостный девичий голос. – А я вас только завтра ждала.

– Надеюсь, никого липшего в квартиру не привела?

Девушка захихикала:

– Что вы! Я только с вами. Зачем мне нужен еще кто-то?

– Ты ври, да не завирайся. На кой черт я тебе старый хрыч сдался, если ты такая заводная, что тебе и пары молодых жеребцов мало будет?

– Это я потому такая страстная, что вас редко вижу.

Щелкнул выключатель. Под потолком прихожей зажглась яркая галогенная лампочка.

И подполковник Борщев внимательно всмотрелся в лицо своей… – нет, не любовницы, даже в мыслях он ее называл не иначе, как сожительницей.

Прежде чем остановить свой выбор на этой девчушке, подполковник перебрал несколько вариантов. В душе он, конечно же, понимал, что лучше всего связаться с женщиной в возрасте, хорошо сохранившейся.

От такой трудно ожидать неприятностей.

Свяжешься с молодой – и непременно к твоим деньгам присосется какой-нибудь молодой хлыщ, с которым твоя избранница станет трахаться напропалую.

Такая перспектива представлялась вполне возможной, потому что Борщев наведывался в Москву не так уж часто – раз в две недели, чтобы в гарнизоне не возникало лишних подозрений. Он ездил на такси лишь потому, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из знакомых в поезде. Но каждый раз присмотренная Борщевым женщина казалась ему староватой.

Сперва он соблюдал дистанцию в пять лет, затем увеличил ее до десяти, пока наконец не встретил ее.

«Вот уж точно, на такой никогда не придет в голову жениться!» – обрадовался тогда подполковник.

И хотя еще не знал, согласится ли эта девушка стать его сожительницей, твердо решил вплотную заняться ею. Девушку он присмотрел в открытом кафе, где она сидела за чашкой кофе абсолютно одна и скучала. Борщев взял у прилавка два мороженых, самых дорогих, с воткнутыми в них игрушечными картонными зонтиками, и подойдя к столику, осведомился, можно ли присесть.

Несмотря на то, что свободных столиков хватало, девушка кивнула, и Борщев молча подвинул к ней одно мороженое. Она молча хмыкнула и сделала вид, что не понимает в чем дело.

– А я знаю как вас зовут, – сказал тогда Борщев.

– И как же?

– Анжелика.

И действительно, какое еще имя могла носить девушка, родившаяся, судя по ее юному возрасту, в середине семидесятых годов, да еще ко всему имевшая счастье родиться мулаткой. Мало кто уже помнит знаменитую Анжелу Дэвис, портретами которой в начале семидесятых пестрили все советские газеты и популярные журналы. Американская негритянка появилась в советской прессе, а когда стыдливо, без всяких объяснений исчезла из нее, то оставила после себя на память России не одну тысячу девочек, названных Анжеликами, Анжелами или попросту, если вникать в смысл этого слова, ангелами.

Анжелика Белова была чернокожим ангелом. Ее мать не очень-то интересовалась куда именно подевалась ее дочь после того, как ей исполнилось восемнадцать. Анжелика поехала в Москву, сказав, что будет поступать в институт, даже не уточнив в какой. Сперва она мечтала о замужестве, но затем поняла: на мулатке может жениться только мулат.

Негры, к ее удивлению, ее за свою не принимали.

Но свободных богатых мулатов на ее пути не попадалось, и поэтому она с интересом рассматривала основательного мужчину в возрасте, подсевшего за ее столик. Понять чем же именно занимается этот человек, было сложно.

«С виду – вроде военный. Люди других профессий так тщательно не следят за своей стрижкой. А вот если судить по дорогому костюму, по запаху одеколона, тоже не из дешевых, то он наверняка бизнесмен. Во всяком случае, не бандит», – определила для себя Анжелика, складывая свои пухлые негритянские губы в привлекательный бантик.