Снижение давления у сердечников — одновременно и простая и сложная задача. Открою профессиональный секрет. До недавнего времени считалось: снизить АД до 160–100 единиц — уже хорошо. Нынче кардиологи сошлись во мнении: оптимально АД должно находиться в границах 80/85 на 130/185 единиц. Возраст пациента обычно особого значения не имеет. (Речь конкретно идет в данном случае о гипертониках.)

Медиков обычно считают консерваторами, в добром значении этого понятия. В том есть практическая целесообразность, свой резон. Положение обязывает: врачи не любят рисковать без достаточных на то оснований. «Спешите медленно!» — предупреждали потомков древние. Одно из давних, вместе с тем достаточно эффективных лекарств от гипертонии — диуретики. Их назначение, грубо говоря, состоит в том, чтобы выводить вон излишнюю жидкость (с вредными примесями), тем самым снижать нагрузки на сердце и ближайшие сосуды.

Другая группа препаратов для больных ишемией — бета-блокаторы. Они призваны регулировать частоту сокращений сердечной мышцы (до 55–60 в секунду). Это вполне нормальный ритм даже для атлета. За последние два-три года выделилась так называемая селективная группа (метропол, атенопол, бисопрол), которые стимулируют работу миокарда, не вызывая при этом побочных отрицательных явлений. В этом ряду стоит ставший уже достаточно популярным верапомил.

Третья группа препаратов для гипертоников — ингибиторы. Их применение обусловлено при нарушениях функций левого желудочка сердца. Самый ходовой из ингибиторов — ренаприл и его аналоги. До недавних нор их завозили к нам из-за рубежа. Теперь производство освоено на том же самом «Акрихиме».

— Дорог он. Доступен ли гражданам с тощими кошельками?

— Диапазон розничных цен достаточно широк: от 50 до 750 рублей за упаковку. Но я не скажу, если лекарство дешево, значит оно плохое. Дело в том, что дешевые препараты надо просто чаще принимать: два-три раза в сутки, тогда как дорогое — только раз. В итоге выходит баш на баш.

Справедливо — и не без оснований — теперь с тревогой говорят и пишут об атеросклерозе. Он коварен, дает осложнения. Холестерин, двигаясь по кровотоку, откладывает на стенках сосудов гибельный слой. На минуту заглянем внутрь процесса. Холестерин — жировая субстанция в виде стеарина. Он присутствует до всех клетках и тканях организма. Холестерин, кстати сказать, является составной частью любой оболочки клетки (мембраны). Печень использует его для синтеза желчных кислот, необходимых для пищеварения. Кроме того, холестерин входит в состав некоторых гормонов, в том числе и половых.

Как это вещество возникает? Его синтезирует печень. Во внутрь же холестерин попадает вместе с продуктами питания — сливочным маслом, яйцами, жирными сортами мяса — особенно много его в субпродуктах.

Несмотря на то, что холестерин технологически нам необходим, вместе с тем он и вреден (в чрезмерных пропорциях). К тому ж и по происхождению он разный — отсюда и разная структура его частиц… Липопротеиды высокой плотности прилипают к внутренним стенкам сосудов, образуют своего рода накипь — она-то и затрудняет кровоток, вызывает разрыв коронарных сосудов, в том числе и миокарда.

Повторяю: холестерин структурно разный. Кроме «плохого» есть и «хороший» холестерин. Одна из функций последнего заключается в том, что он разбирает (счищает) со стенок сосудов прилипшие склеротические бляшки.

Такой вот происходит внутри нас диалектически противоречивый процесс. В 90-х годах прошлого века были проведены широкомасштабные клинические испытания. Под наблюдением находилось более тридцати тысяч пациентов из разных стран. На них испытывалось воздействие статинов, которые обладали свойством блокирования «плохого» холестерина, вместе с тем повышали уровень содержания «хорошего». Появление названной группы препаратов явилось знаменательным событием в клинической кардиологии. Ведь ежегодное использование статинов возрастает на 16–20 процентов.

Лидер среди них — липримар. Он тем хорош, что, во-первых, захватывает холестерин с поверхности печеночных клеток, то есть еще до того, как он проник внутрь сосудов, не успел двинуться по кровотоку. Действие этого статина без преувеличения можно сравнить с результатами операции на сосудах вблизи сердца.

— Отечественная медицина имеет к этому лекарству какое-то отношение?

— Прямое — нет, косвенное — да… Слава богу, у наших ученых головы пока на плечах. В сфере фундаментальных исследований, то бишь в теоретическом плане, наши кардиологи даже опережают американских, шведских и французских коллег. При моем патриотизме должен, однако, признать — мы уступаем в части клинической практики, ибо являемся потребителями иностранной аппаратуры, чужих технологий.

Помню, был курьезный случай. В Кардиоцентр по «скорой» попал руководитель одного известного московского «ящика». Наши врачи сделали все, что могли, поставили тяжелобольного на ноги. В порыве чувств сей товарищ при прощании изрек: «Чем могу быть вам полезен?» У меня с языка сорвалось: «В диагностическом центре нам нужно заменить старый томограф… Новый купить не за что».

Через пару дней в институт явился головастый электронщик. Покопался внутри томографа и пообещал через месячишко склепать заводскую самоделку… Пришел к нам раньше срока, Кулибин имел вид потерянный. Оказалось, прибор-то он склепал, но полной гарантии безупречной работы дать не может. Для необходимой точности не хватает полгорсточки… датчиков. Эту мелочовку делают в Японии из особо чистой и однородной керамики. Причем именно эта деталька у них и запатентована. А чтобы купить ее, надо выложить в лапы фирме бешеные деньги. Дешевле обойдется купить новую вещь.

Международное сотрудничество ученой братии зачастую основано на принципах взаимного интереса. Наверное, это можно сравнить с любовью: насильно мил не будешь!

В прошлом наши творческие связи между учеными социалистического и капиталистического лагеря являлись как бы продолжением политических игр — оттого и были малопродуктивными. Мы отгораживались друг от друга, перешептывались, секретничали. Порой возникали все же связи неформальные, дружеские, основанные на личных симпатиях. Надо сказать, мировая кардиология безо всяких скидок и уступок признавала бесспорный авторитет нашей хирургической школы в лице академика Валерия Ивановича Шумакова… К слову, у В. И. Шумакова уже «лежал на полке» протез левого желудочка сердца…

— Тут мы подошли вплотную к разделу об использовании в кардиологии так называемых стволовых клеток. Нынче об этом ходит множество разных слухов, есть и досужие… Приоткроем завесу профессиональной тайны, к которой, насколько я осведомлен, вы персонально тоже причастны.

— Суть вкратце такова. Первые опыты по стволовым клеткам потрясли умы медиков еще в 70-х годах прошлого века. Известны имена первооткрывателей: Иосиф Чертков и Александр Фриденштейн. Их опыты не получили в СССР развития. В конце 90-х годов стволовые клетки были, что называется, заново открыты, но уже американцами. К делу подключились биотехнологические компании США.

Казалось, вот-вот и наша медицина получит в руки конкретный материал для лечения.