Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Охотник со злостью пнул трухлявый пень. Так быстро он еще не бегал. У колдовского леса определенно было своеобразное чувство юмора, а вот у роя диких пчел – нет.
Когда Охотник добежал до места, где он оставил ведьму, то увидел следующую картину. Моргана спала, а рядом как ни в чем не бывало лежали две метлы. Было такое ощущение, что у метел было довольно ехидное выражение.
Инквизитор обеспокоенно оглядывался на ведьму. Она летела рядом, цепляясь за метлу из последних сил.
– Потерпи, еще немного осталось. – Он старался придать голосу мягкость.
Моргана была как в тумане, голова безумно болела, тело онемело. Вдалеке показались огни города.
Они приземлились на окраине. Видок у обоих был еще тот. Ведьма, измазанная в земле и завернутая в черную тряпку, еле держалась на ногах. Инквизитор без рубашки, весь в порезах и царапинах, на скуле ссадина и синяк, глаза блестят безумным блеском. Мор удивилась, насколько четко и быстро инквизитор смог организовать воду, плед и такси.
Она погрузилась в какую-то полудрему, балансируя на грани сознания. Она чувствовала, что ее аккуратно вытащили из машины, куда-то несли, вверх, вверх, потом положили на что-то мягкое и теплое, потом ей казалось, что она плывет, ей было тепло и хорошо.
Моргана открыла глаза – она лежала под одеялом, рядом спал Охотник. Стараясь двигаться как можно осторожнее, ведьма повернулась, чтобы лучше рассмотреть комнату. Она отметила, что у ее инквизитора хороший вкус. Полы в спальне были деревянными, на стенах, выкрашенных в спокойный серый цвет, висело несколько черно-белых фото. На тумбочке Мор увидела свою сумку, которую Охотник так и не отдал ей после ее первой попытки бегства. Она быстро сунула в нее руку и извлекла темно-синий кружевной лифчик.
Над ухом раздался голос Охотника:
– Не самый разумный набор одежды для побега в лес ты собрала. Хотя мне лично нравится.
Мужчина выглядел расслабленным и каким-то домашним. Серебристые глаза мерцают, на лице щетина. Ведьма уронила белье обратно в сумку.
– Ты рылся в моей сумке, – констатировала она.
– Обыскивал твою сумку. Роются в женских вещах извращенцы, – серьезно сказал, а потом рассмеялся. – Да, заставила ты меня побегать.
– И ты меня вчера помыл, судя по всему…
– Зачем мне в постели грязная ведьма?
Мор хихикнула. Потом засмеялась. Сквозь смех спросила:
– Ты уже сообщил про диких?
Охотник обнял Мор и подмял под себя, руки скользнули на грудь ведьме.
– Позже. Какая сознательная чистая ведьмочка.
Ведьма перестала смеяться и обняла инквизитора, изящные пальчики принялись исследовать мышцы его спины, потом они переместились и играючи прошлись по твердому бугру, скрытому мягкой хлопковой тканью.
Охотник шумно выдохнул. Он начал целовать ее шею, прошептал в ухо:
– Соскучилась ведьма.
– Нет. Я о тебе вообще не думала, – сказала ведьма и потерлась о мужчину всем телом, как кошка, разве что не мурлыкала.
Инквизитор покачал головой:
– Наглая.
Его руки начали поглаживать ее груди, пока Моргана не застонала в изнеможении. Тогда его руки переместились на внутреннюю поверхность ее бедер, они ласкали, дразнили, обещали ни с чем не сравнимое удовольствие. Пальцы порхали, заставляя ведьму извиваться и кусать свои губы. Неожиданно все прекратилось.
– Попроси, – выдохнул инквизитор.
Мор охватило такое сильное желание, что она была готова умолять, только бы он продолжал.
– Ммм, – разочарованно выдохнула она, захныкала и направила его руку.
Он тихо засмеялся.
– Нет, я хочу, чтобы ты попросила.
Она держалась на каком-то упорстве, поэтому плотно сжала губы и мотнула головой.
Он навис над ней и легко коснулся губами ее губ. Так нежно и сладко! Провел языком, как будто прося разрешения на продолжение. Губы приоткрылись, она коснулась его языка своим.
Отстранился:
– А вот и ответ.
Он овладел ею, заполняя собой, немного резко, отчего она вздрогнула, с губ сорвался стон.
– Как сладко ты стонешь.
Он захватил ее сосок, покатал его между пальцами. Моргана застонала, полностью лишившись контроля над собой, по телу пробежала волна удовольствия.
– А я скучал.
Моргана выплыла из белоснежной ванной. Инквизитор стоял к ней спиной и заваривал чай. Она подошла и облокотилась на столешницу.
– В холодильнике есть сыр и бульон, хлеб, правда, черствый, но можно сделать горячие бутерброды.
– Мило. Интересно у тебя тут.
– Рад, что тебе нравится. Будешь жить у меня, по крайней мере, до конца недели.
Моргана сложила руки на груди и пропела сладким голосом:
– Потому что ты так решил, инквизитор?
Он посмотрел на нее и тепло улыбнулся с выражением «наконец-то ты начала понимать». Ведьма хотела что-то сказать, но передумала. Мужчина молча разогревал еду. Он поставил на стол тарелку с дымящимся бульоном, достал из микроволновки горячий бутерброд.
– Ешь.
Сам устроился напротив и внимательно наблюдал за ведьмой. Ей сделалось неуютно. Мор неторопливо съела несколько ложек бульона, откусила бутерброд и начала сосредоточенно жевать. Потом все же не выдержала:
– Почему ты так на меня смотришь?
Мужчина положил руку на подбородок и слегка наклонил голову набок, прищурил серебристый глаз.
Ведьма доела, изо всех сил стараясь игнорировать взгляды инквизитора.
– Наелась?
Мор аккуратно отложила ложку, кивнула.
– Это был твой последний обед, ведьма.
– Завтрак, – тихо проговорила Мор.
– Ну, время-то уже сколько, так что обед. – Инквизитор был спокоен.
Моргана молчала. Охотник неторопливо поднялся. Мор вздрогнула, отшатнулась и рванулась к двери. Мужчина легко поймал ее, заломил руки и провел в гостиную.
– Странная ты, даже не попыталась меня убить. – Он толкнул ведьму на диван. – Опять.
– Я не понимаю тебя, Волк, чего ты хочешь? Я обещаю тебе: если сейчас выживу, дождусь ночи и всажу в тебя нож! Я жалею, что не оставила тебя умирать у ведьм. – Моргана говорила спокойно, щеки раскраснелись, светлые волосы развевались, в них пробегали искры.
Она вскинула руку и, указывая на Охотника, выкрикнула: – Я ненавижу тебя! Будь ты…
Закончить ей не дали – инквизитор зажал ведьме рот. Она с силой сомкнула зубы на его руке. Он вскрикнул, но руку не отпустил.
– Тихо, успокойся, – прошипел ей в ухо, – я же сказал, что ты будешь жить у меня, не собираюсь я тебя убивать. – Он очень медленно убрал руку и продолжил: – Неудачная шутка, прости.