Сапсан сидел неподвижно, озаренный сиянием угасающего заката. С такого близкого расстояния Анвен могла оценить размер и красоту этого хищника, считающегося непревзойденным охотником.

Тиг остановился рядом.

– Хочу тебе кое-что показать.

Анвен догадалась, что именно, прежде чем слова слетели с его губ. Она подозревала об этом с тех самых пор, как они вошли в соколиный двор.

– Вы поймали Галли!

Тиг утвердительно кивнул, нимало не смутившись.

– Он находится здесь с самого твоего появления в замке. Приманить его не заняло много времени. Ты отлично его натренировала, и он прекрасно следует.

Анвен нахмурилась. «Следование» птицы означает, что она перелетает с дерева на дерево, перемещаясь таким образом за сокольничим. Такова техника загона добычи.

Отыскать глазами Галли оказалось несложно даже в большом помещении. Он сидел у дальней стены слева, деловито очищая клюв о насест. Анвен никогда не задумывалась, какой он на самом деле маленький, но по сравнению с сапсаном контраст казался разительным. Однако Галли принадлежит ей, что не могло не быть поводом для гордости.

Анвен подошла к его жердочке, установленной на уровне ее роста, и нежно подула на голову ястреба. На нее нахлынули радость и облегчение.

– Почему вы не сказали мне? – сердито спросила она.

– Потому что не верил тебе.

– Я же вам неустанно твердила, что мне нужно найти птицу. Наверняка вы подозревали, что это та самая.

– Я был почти уверен в этом, но окончательное подтверждение получил только теперь.

Тиг с улыбкой наблюдал за тем, как девушка ласкает ястреба, а тот трется головой о ее пальцы, будто приветствуя. Подойдя к Анвен, Тиг заметил, что по ее щекам катятся слезы. Он протянул руку, чтобы смахнуть слезинку, но сдержался и отступил на шаг.

– Ты плачешь из-за птицы?

– Да. – Анвен покачала головой. – Нет. – Поспешным движением она отерла щеки. – Эта птица должна быть в Брайнморе, потому что дичь, которую она добывает, обеспечивает дорогих мне людей пищей. Но это не единственная причина моих слез.

Анвен сделала несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание, и Тиг почувствовал ее нежелание довериться ему. Поэтому он стоял и просто ждал, что будет дальше.

– В Брайнморе есть те, кто очень во мне нуждается, – продолжила она. – Сокольничий Мелун уже стар, и его зрение не так остро, как было когда-то. Я помогала ему с птицами, но теперь, когда меня нет рядом, лорд Уриен может прогнать его или сделать еще что похуже.

– Но ведь там Роберт. Уверен, что он проявит благоразумие.

– Да, сэру Роберту благоразумия не занимать, – начала было Анвен, но осеклась. – Что я говорю?

– Ты только что похвалила англичанина.

Анвен не ответила на улыбку Тига.

– Я не настолько глупа, чтобы считать, что все мужчины одинаковы. Нельзя полагаться только на Роберта в деле спасения Мелуна… это всегда было моей обязанностью. Я должна вернуть Галли Уриену.

– Думаешь, Мелуну придется заплатить штраф за потерю ястреба? Это за его жизнь ты так опасаешься? – уточнил Тиг.

– Да, и…

– И? – повторил он, понимая, что в Брайнморе имеется еще кто-то, кого Анвен стремится спасти. Кто-то важный для нее.

– Есть женщина… за которую я очень боюсь.

Тиг внимательно всматривался в ее лицо, стараясь понять, врет Анвен или говорит правду. Все было довольно туманно, и у него еще остались вопросы, но все же он верил ей.

Кем бы ни была Анвен, ему она точно не враг. Не пришло ли время выяснить, что между ними общего?..

– Теперь вы позволите мне уйти?

– Ты разочаровала бы меня, если бы не задала этот вопрос снова.

Девушка повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза:

– Значит, можно?

– Нет.

Она снова отвернулась к Галли.

– Никаких возражений?

– Я знаю, что вы не поверили мне, когда я сказала правду. Словами вас не переубедить. – Помолчав немного, Анвен добавила: – Хотя бы назовите причину, побуждающую вас удерживать меня здесь.

– Ты и до того, как ударилась головой, была такой прямолинейной?

Анвен нахмурилась:

– Я просто хочу знать, зачем вы держите меня здесь?

Тиг едва сдерживал охватившее его волнение. Анвен, такая искренняя, такая открытая, была так близко…

– Зачем я держу тебя здесь? – переспросил он. – Полагаю, ты и сама знаешь, Анвен.

Тиг вступил в полосу лунного света, льющегося через окна, так что правая сторона его лица оказалась освещенной, а левая осталась в тени. Так же, как и его характер, понятный лишь наполовину.

– Нет, – прошептала она.

– Теперь ты все отрицаешь? Ты же чувствуешь то же, что и я.

– И что же? Страсть? Желание? В этом ваши потребности ничуть не отличаются от других мужчин, – насмешливо проговорила Анвен.

– Мои потребности всеобъемлющи. Они пробудились во мне, когда я увидел тебя на дереве, и лишают меня способности мыслить здраво сейчас, когда я вижу тебя стоящей передо мной. Если бы ты знала, как я хочу прикоснуться к тебе… – Тиг сделал шаг вперед и оказался стоящим почти вплотную к Анвен. – И я знаю, ты тоже этого хочешь. Твои белокурые волосы так и манят прижаться к ним щекой, твои груди словно умоляют о ласке, а твои бедра будто созданы для того, чтобы мои руки приподняли их и усадили на меня сверху.

Анвен хотелось отступить от Тига, но тело отказывалось ей подчиняться. Он прав: она думала об этом. Некое чувство единения возникло между ними, когда лорд Гвалчду поймал ее в свои руки, не позволив разбиться. После того как Анвен увидела Тига в рукопашной схватке, она воспылала к нему страстью. И даже если разум противился их близости, тело желало ее. Анвен влекло в его объятия, и сопротивляться этому желанию было все сложнее.

Тиг стоял перед ней, огромный, как твердыня замка Гвалчду. Анвен ощущала исходящее от него тепло, аромат сандала, силу и властность. Она знала, чего он хочет, чувствовала его мощное желание и сама преисполнялась сладким томлением. Груди ее налились от возбуждения, соски затвердели, умоляя о прикосновении, о котором он говорил.

– Я же вам уже объясняла, что не хочу ничего подобного, – дрожащим от волнения голосом проговорила Анвен.

Тиг прищурил глаза:

– Я тебе не верю. Притяжение между нами слишком сильно.

Анвен снова перехватила его взгляд.

– Я испытываю к вам лишь враждебность.

– Зачем отрицать очевидное? Даже сейчас я вижу, как потемнели твои глаза, слышу прерывистое дыхание. Может, и против воли, но все же ты желаешь меня так же, как я тебя.