Выскакиваю из машины и захлопываю за собой дверь прежде, чем Слоан успевает возразить или завести очередной долгий муторный разговор о моем эмоциональном состоянии. Мое состояние следующее: меня достало. Я капитально наскучила сама себе. Мне надоело сидеть в болоте и знать, что каждый день, заходя в школу, я превращаюсь в ту девочку, которую на выпускном вытаскивали из озера.

– Боже, Кейси. Выглядишь ужасно. – Энзли замечает меня, когда я иду к своему шкафчику, и они с Бри тут же равняются со мной. – Тяжелая ночка?

Слоан бы парировала какой-нибудь колкой насмешкой. Остроумным ответом, который бы подсек Энзли под коленки и уничтожил ее так тотально, что еще у ее внуков бы остались синяки.

Но я ненавижу конфликты. В чем смысл? Как бы мне ни нравилось представлять себя какой-то другой, я не та девчонка, что любит трещать на весь коридор и заставлять всех оборачиваться на себя. Вместо этого я опускаю глаза в пол и продолжаю идти, достаточно быстро, чтобы они выглядели глупо, пытаясь поспевать за мной. Наконец я просто заворачиваю за угол и пропадаю из вида.

Забирая учебники для первого урока, я замечаю, как кто-то смотрит на меня издалека. В нескольких шкафчиках от меня стоит Жасмин или как ее там. Мы с ней делим половину уроков. В первый день в школе я с ней поздоровалась, а она только пожала плечами и пробормотала: «Ага, да».

Насколько я понимаю, она, как и я, одиночка. Только в ее случае она сама это выбрала. Она достаточно симпатичная, чтобы спокойно тусить с девчонками вроде Энзли и Бри, но предпочитает сидеть на обедах одна, уткнувшись в телефон. Я бы все отдала, чтобы сидеть с кем-то на обеде. С каким-нибудь союзником, кроме собственной сестры.

Когда наши взгляды встречаются, Жасмин усмехается. Не знаю, что ее так позабавило, но я только отвожу глаза и ухожу прочь.

Глава 12

Эр Джей

Следующим утром по дороге на завтрак Фенн едва подает признаки жизни. Просто шаркает по двору с опущенной головой и пустыми глазами. Мне пришлось поймать его на пороге нашей комнаты, потому что он чуть не ушел босиком. Не знаю, что делать с ним в таком состоянии. Это не тот Фенн Бишоп, которого я знаю. Тот парень все время улыбался, отпускал грязные шуточки и странные комментарии. А со мной в очереди за едой стоит пустая оболочка, застывшая в трансе. Я беру второй поднос и сам накладываю ему еды, потому что он, кажется, вообще плохо понимает, где находится. Подозреваю, что до стола-то нашего доходит на чистых рефлексах, только чтобы усесться и уставиться перед собой.

С тех пор как Фенн вернулся ночью от Кейси, он был в полнейшем раздрае, из чего я могу заключить, что прошло все хреново. А как еще? Кейси, конечно, многое прощает, но у всех есть свои пределы. Что бы она ему ни сказала, душа покинула его физическую оболочку, оставив только пугающую дыру там, где раньше был он.

– Хочешь об этом поговорить? – осторожно спрашиваю я.

Он даже бровью не ведет.

– Что ты ей рассказал? – спрашиваю опять.

Ночью Слоан написала, что Кейси вернулась злая, заведенная и накрученная, но отказалась говорить, сколько информации получила от Фенна и получила ли вообще хоть что-то. Слоан никогда раньше не видела сестру в такой ярости.

Меняю тактику, пытаясь завести его мозг, как газонокосилку.

– Слоан пока не решила, нести ли запись копам. Всем бы очень помогло, если бы ты объяснил нам, что случилось той ночью. Почему ты никому не сказал.

Фенн моргает, но на речь не способен. Что бы ни остановило его тогда от признания, теперь оно затянулось лишь сильнее. Но он хотя бы немного расслабляется, заставив себя поклевать чуть-чуть еды. На его лицо возвращается цвет. Он даже кивает Лукасу, когда тот плюхается за наш стол.

– Похмелье? – с усмешкой спрашивает Лукас, разворачивая маффин. – Выглядишь так, словно проснулся в обнимку с унитазом.

Фенн пожимает плечами и отпивает сока.

– Вроде того.

Оторвав от маффина кусочек шоколада и пожевав его, Лукас поворачивается ко мне.

– Слушай, нужно одолжение.

Стеснительностью пацан не отличается, не могу не признать.

– Да ну?

– Это касается моего брата.

Фенн тут же настораживается и возвращается к жизни при упоминании его лучшего друга. Когда они с Лукасом встречаются, только о нем и говорят. А я вот Гейба не застал.

– Ага, – медленно говорю я. – И что с ним?

– Я наконец-то выяснил название училища, в которое его сослали. – Он бросает краткий взгляд на окаменевшего Фенна. – Выжал вчера из дяди Диего по телефону. Оказывается, это он помог папе пристроить Гейба туда. Так что я немного поискал и выяснил, что все еще хуже, чем мы думали. Его там буквально держат под замком двадцать четыре на семь.

– Понял. А от меня что нужно?

– Если не слабо, – говорит он с провокационной усмешкой, – то ты можешь найти способ связаться с ним.

– А родителей ты попросить не можешь?

Лукас фыркает.

– С тех пор как его увезли, они даже имени его не упоминают. Когда я о нем говорю, мама начинает читать молитвы, а отец как с цепи срывается. Они не разрешают мне говорить с братом. По их словам, он опозорил нашу семью.

Я с улыбкой запихиваю в рот яичницу.

– Это какой-то старинный подход.

– Братан, ты даже не представляешь. Сын, толкающий всякую дрянь, это вроде как наивысший позор для моего отца. Не думаю, что Гейба вообще когда-то пустят к нам на порог. – На этих словах взгляд Лукаса грустнеет. – В общем, я хочу поговорить с братом. Поможешь?

Какое-то время я раздумываю, потому что это сложная задача и я знаю, что особо ничего не выиграю. В отличие от большинства местных богачей, отец Лукаса жаден до денег, поэтому Лукас бо́льшую часть времени довольно-таки нищий. Так что оплаты я за это не получу. Наверное, вот это они называют «по доброте душевной».

– Ладно, давай. – говорю я. Потому что это интересный вызов, да и Лукаса я уже знаю достаточно хорошо, чтобы заметить, как трудно ему не иметь связи со старшим братом. – Пришли мне название школы и всю важную информацию.

– Эй, эм… – Фенн выбирает смотреть на свою яичницу вместо меня. – Если получится, я тоже хочу с ним связаться.

Меня самого удивляет нотка ревности, вспыхивающая внутри. Приходится напомнить себе, что, как бы близки мы ни стали