Полковник Ракшин сглотнул подступивший к горлу ком и, не прощаясь, почти на цыпочках вышел вон.

Москва. Куратор отдела «С»

Только что закончился теплый грибной дождь. Над озером расстилался туман. Нарядные полудикие утки гонялись за появляющимися над водной поверхностью воздушными пузырями. Черный джип, скрипнув тормозами, оставив грязные полосы на постриженной траве, остановился напротив деревянной скамейки. Задняя дверь неторопливо распахнулась, и, сверкая лакированной чернотой туфель, на влажную траву ступил высокий поджарый мужчина. Следом открылась дверца со стороны водителя, и на поляне появился его более молодой спутник. Пахло лесом, свежеумытой травой и птичьими перьями. Поморщившись от запаха последних, мужчина, ступивший на землю первым и оказавшийся никем иным, как куратором управления «С» Константином Ивановичем Наумовым, поманил к себе своего заместителя, или, как было принято называть последнее время, «помощника», Андрея Викторовича Сохатого. В чем-то, кстати, сильно напоминавшего своего босса.

— Значит, головоломка оказалась посложнее, чем мы думали, — начал разговор Константин Иванович, когда Сохатый оказался на расстоянии вытянутой руки.

Наумов говорил тихо, повернувшись лицом к собеседнику и стоявшему неподвижно джипу. Даже если кто умеющий читать по губам и находился на противоположном берегу озера, движения губ говорившего он бы не заметил. На случай электронных средств дистанционного подслушивания в машине работали глушилки. Впрочем, Константин Иванович знал: ни в первом, ни во втором действии не было необходимости, и перестраховывался он исключительно по привычке.

— Работаем, Константин Иванович, работаем. Зубов со своими ребятами проявил массу изобретательности. В окружении Батырбекова наших агентов скоро будет больше, чем преданных ему боевиков. Все его пути отслеживаются.

— Это, конечно, хорошо. А где результат?

— Хаким Батырбеков ушлый и прожженный тип, он словно почуял расставляемые ему сети. Все время перемещается, не останавливается нигде подолгу. Отослал по домам большую часть своих людей. Сейчас мы с ними работаем. По словам одного из них, Батырбеков с верными ему людьми готовится пересечь административную границу Чечни. Более подробного доклада о его местопребывании пока не поступало.

— Батырбекова нужно брать, и чем раньше, тем лучше. Как говорил классик марксизма-ленинизма — «промедление смерти подобно».

— Вы правы, тем более что согласно имеющимся сведениям офицер-ракетчик найден, его согласие получено, и он готов выехать по указанному адресу.

— Даже так? — это заявление явилось для Наумова новостью.

— Сообщение поступило полчаса назад, и я не успел вас проинформировать.

— Надо было успеть, — буркнул Константин Иванович, проявляя свое неудовольствие. — Значит, тем более нам необходимо ускорить поимку Батырбекова и его банды. Счет, как я понимаю, идет уже не на недели, а на сутки, если не на часы.

— Мы делаем все возможное.

— Все возможное — ни к чему не обязывающая фраза. Я надеюсь, все понимают, чем грозит миру наше промедление? — Наумов сказал «наше», давая понять, что не отделяет себя от своих подчиненных и не собирается сваливать со своих плеч воз ответственности на кого-то другого.

— Да, — полковник нагнулся, поднял лежащий на траве камешек и, размахнувшись, бросил в воду. Один, два, три, четыре, пять, шесть… Потеряв силу, камень пошел ко дну.

— Вот тебе и да. Если вы не можете добраться до инициатора происходящего, то хотя бы возьмите под контроль всех ракетчиков.

— Мы работаем, — коротко сообщил Сохатый, и из этой короткой фразы стало понятно, что и в этом направлении сделано далеко не все.

— Работают они, — голос начальника становился все ворчливее и ворчливее.

— К сожалению, после развала СССР отставные офицеры РВСН не сидели на месте. Многие оказались за границей, некоторые просто бесследно исчезли. Возможно, осели где-то в глубинке, на земле.

— Или в земле, — продолжил развитие темы осерчавший Наумов. — Найти, всех найти, если в земле, то вырыть и опознать. Особое внимание уделите офицерам РВСН — выходцам с Западной Украины. При сегодняшнем подъеме национализма с них станется… Скажешь Зубову: с этого момента о всех телодвижениях Батырбекова сообщать мне тотчас же, лично. В любое время дня и ночи. И вот еще что: две группы ребят-силовиков посадишь на казарму. По первой команде они должны вылететь в любой указанный район и привести мне шкуру этого засранца Батырбекова. Брать его только живым! Его и любого члена его банды. Вытрясите из него необходимую нам информацию, а там хоть в колодец. На свет божий, а тем более в прессу не должно просочиться даже намека на существование объекта «Возмездие». Команду возглавишь ты лично.

— Все будет сделано.

— Хорошо, если так. — Константин Иванович вернулся к машине, открыл переднюю дверцу, достал из бардачка пакет с булкой хлеба и пошел вдоль берега, отламывая и разбрасывая принесенное птицам угощение. День близился к завершению. С небес тонкой влажной пленкой посыпалась холодная изморось.

Агент под оперативной кличкой «Аладдин»

Идейным борцом за веру Мусса Саидович Исахаджиев никогда не был, не влекла его и соответствующая слава. Другое дело деньги. Именно они — деньги — определяли все, они позволяли вести «красивую, вольготную жизнь». К себе на родину Мусса приезжал лишь на заработки — с весны до осени ходил он по горам, спал где придется, бегал от привязчивых, как псы, спецов и делал фильмы — снимал проводимые бандами мероприятия: теракты, диверсии, нападения на колонны, обстрелы блокпостов. Фильмы получались удачные. Платили за них не то чтобы много, но вполне достаточно, чтобы Мусса мог позволить себе довольно безбедно проводить зиму в российской столице. Стройный, атлетически сложенный горский красавец нравился многим женщинам. Чем не жизнь? Было во всем этом только одно НО — из тех, с кем Мусса Исахаджиев снял свое первое «кино», под ружьем осталось меньше трети, прочие — кто сидел в тюрьме, кто оказался убит (и таких было большинство), кто влачил жалкую жизнь инвалида, а кто и вовсе пускал слюни на больничной койке. Будучи человеком не глупым, Мусса понимал, что рано или поздно такая же участь ждет и его. Умирать молодым не хотелось. Раздумья привели его к простому выводу: пути отхода следует присмотреть заранее. И вот одним промозглым весенним утром Мусса решился и предложил свои услуги соответствующим органам. На определенных условиях, конечно.

С этого момента агент по оперативной кличке «Аладдин» начал действовать. Первое задание, полученное уже летом, оказалось несложным — имидж «свободного художника» позволял кочевать из одной банды в другую. Объявив всем, что хочет снять фильм о борцах за веру Н-ской Республики, Мусса Саидович Исахаджиев отправился на поиски полевого командира Хакима Батырбекова. Дело представлялось несложным, тем более что он знал Батырбекова лично, и прежде ему уже доводилось снимать по его заказу некоторые документальные фильмы.