— Какая прелесть… — пробормотал я неслышно, с уважением глядя на обросший паклей костяной мяч. Нет… ассоциация обманывала. Из черепной коробки Конана Сайкса сделать кубок по обычаю его тезки было бы затруднительно: единожды застыв, углекомпозит вообще не поддавался механической обработке,

— Рават Адит, — позвал я. — Запустите независимую фиксацию, пожалуйста. Господам из полиции, — я смерил обоих уничтожающим взглядом, — посчитавшим, что мы получили достаточно сведений, я не могу доверить это занятие.

Наладить связь с вживленным компьютером было непросто. Биохимические генераторы, снабжавшие энергией процессор, прекратили работу в тот миг, когда сердце Сайкса перестало гнать по сосудам кровь, а батарея резерва почти истощилась за неделю. У меня мелькнуло в голове, что и это могло быть целью преступника, но я отогнал нелепую мысль. Если придется, эксперты в Центре Шайен, куда я отправлю тело, долотом расковыряют броневой череп, но доберутся физически до тридрайва. А информация, записанная на кластерных магнитах, не стирается.

Однако последние джоули терялись не напрасно. Получив сигнал извне, система попыталась выйти из мертвенного сна. Большая часть энергии терялась впустую, в попытках активировать аугмент-нейронные синапсы, но увечный без органической своей части, наполовину вышедший из строя процессор — работал.

«Код Ипсилон», — зазвучало у меня в ушах. И никаких пояснений — кому надо, тот поймет.

Блок представлялся мне чем-то вроде мембраны, перегородившей узкую трубу. Для пробы я швырнул в нее один из допусков нижнего уровня. Плотная ткань поглотила цепочку символов без следа, словно вода в колодце. Пожав плечами, я задал надкоманду «перебора паролей».

Интелтроны работают быстрее человеческого мозга. Пулеметная очередь ударила в резиноватую пленку, не причинив ей ни малейшего вреда. Программа самоуничтожения не запустилась, синие огни не заплясали по другую сторону мембраны, стирая данные терабайт за терабайтом — процессор распознал пароли как действующие, — но и доступа к скрытым в подсобном мозгу Сайкса данным я не получил. И это было очень странно. В моем сознательном распоряжении находились коды, способные подчинить воле своего носителя администрацию целой планеты (и помоги мне всевышний, если я не докажу потом, что в этом была необходимость…), но система требовала паролей более высокого уровня. Одного из трех вообще существующих «более высоких» уровней. Дальше — только биокодировка, запись на нейронах мозговой коры. Она не дешифруется в принципе, ее можно только уничтожить вместе с носителем… но объем информации, которую можно передать таким образом, сильно ограничен.

Что такого нес в башке Конан Сайкс? И почему этот живой сейф повышенной секретности взялся по горам лазать? Его бы в закрытой лаборатории держать, с защитой от удаленного доступа.

Я вызвал вторым слоем восприятия тот куцый протокол вскрытия, что сбросил мне рават Адит. Меня интересовало даже не то, что смог найти патанатом, а то, чего не было и, по моей версии, быть не могло.

— Мне не удалось запустить диагностику, — проговорил я, открывая глаза. Надо мной склонились три встревоженных лица — я выпал из реальности на пару минут: дольше, чем рассчитывал. — Или считать данные. Но, кажется, я могу вам сказать, от чего умер Би-Би Сайкс.

Адит Дев вопросительно поднял брови.

— Код «Омега».

Слова канули за край обрыва Ласточек и свинцовым грузилом ушли в пропасть.

Это было немыслимо… но ничто не противоречило такому варианту. Заложенная в подсознание репрограмма заставила Сайкса умереть, когда тот почувствовал угрозу хранящимся в его аугменте данным. Обычно при этом останавливается сердце. И никаких следов.

— Вас, господа, — я кивнул в сторону полицейских, — не задерживаю. Если потребуется помощь, вам сообщат.

Аретку вскинулся было, но японец-заместитель потянул его за рукав, настойчиво шевеля губами — втолковывал что-то на закрытом канале.

— Теперь с вами, рават Адит, — я повернулся к раджпуту. — Все-таки скиньте мне маршрут Тадеуша Новицкого.

Секретарь поймал извилистую золотую линию исчерченной картой. Да, все как я и ожидал — пути бэйтаунского инженера и Конана Сайкса проходили на каком-то участке почти рядом. И было это немного ниже того места, где биодатчик начал передавать числа прошлогоднего календаря.

— Как в колонии обстоит дело с суточным циклом? — поинтересовался я, фиксируя данные в долговременной памяти.

Адит Дев объяснил. Циркадные ритмы, против общепринятого мнения, довольно пластичны, но жить по сорокатрехчасовым суткам Габриэля человек все-таки не может. Поэтому колония работала и дремала в две смены по двадцать один час тридцать шесть минут ровно — понятно, что механические часы здесь не имели даже декоративной ценности — и субъективные дни габриэльцев были не длиннее, а короче земных. Новицкий, как я выяснил из адресной книги городского лоса, относился ко второй смене, то есть бодрствовал вечером и перед рассветом. С его точки зрения, сейчас было время ложиться спать. Я решил было бросить все и рвануть допрашивать его немедля, но тут же раздумал — пока я долечу до городского гелипорта, найду в обманчиво светлой (колышущееся марево в небесах, как я успел заметить, ничего толком не озаряло) ночи нужный дом, подозреваемого придется вытаскивать из постели, что не прибавит ему желания со мной болтать. Обожду. Семь часов, отведенных здешним распорядком на сон, — не срок, раз уж мы точно знаем, что преступление совершено, у нас есть труп… а бежать преступнику некуда. Классический вариант «запертой комнаты», из которой — ещё один нырок в ирреальность, долгое копание в спутанных нитях линков — никто не выходил за последние семь земных дней. Возможных убийц — всего пять миллионов… нет, вру! Гораздо меньше.

Убийца — или тот, кто науськал его, если виновник не один, — должен был знать Сайкса. Должен был иметь с ним некую связь — хоть самую отдаленную. Одним словом, иметь мотив. И он должен был располагать кодами доступа к спутнику связи. Или знать того, кто ими располагает. Иметь возможность. Я готов был допустить, что у Новицкого имелся мотив. Но в возможности отказывал ему сразу и априорно. Вот как свидетель он мог быть мне крайне полезен…

— По крайней мере, — похоже, что равату Адиту приходили в голову те же мысли, — у нас есть тело, об отсутствии коего вы плакались.

— Тело есть, — согласился я, глядя на оскалившуюся мумию, — а вопросы остались.

— Следовало бы отправить его… — начал раджпут.

Я кивнул.

— Да, на экспертизу в центр. У вас ведь есть кому этим заняться? Будьте добры.

Пальцы равата Адита забегали по крышке инфора.

— Джайдев и его братья подгонят вертолет, — проговорил он тем отсутствующим тоном, каким повторяют что-то вслед невидимому собеседнику. — Думаю, нам лучше подождать здесь…

— Хорошо, — согласился я. — Коптер отправлю добираться своим ходом.