По телу словно ток пробегал, жар охватил целиком. Сердце колотилось, как сумасшедшее, отзываясь в ушах низким гулом. И чудилось – воздуха не хватает. Но одновременно он словно переполнял грудь. Распирал, рвал ее на куски.

Адельтах касался нари везде. Требовательно и по-хозяйски. Заплошно и торопливо, будто боялся, что все закончится. Вот-вот их контакт прервется…

Она ведь его! Его истинная! Что может быть естественней? Что может быть в мире правильней? Чем впитываться в ее кожу. Вбиваться в нее, забывая о том, сколько времени и что происходит вокруг.

Он не думал о том, что комендант общежития может проверить, кто там вломился в пустующую комнату и застукать их вдвоем в двусмысленной позе. И весь план по защите нари от заговорщиков полетит прахом. У Рельгора просто сорвало крышу.

Пьяное блаженство затмило весь мир. От того, что она рядом, что вновь чувствует тепло ее кожи, вновь почти обладает ей…

Рухнули запреты, рамки. Ушли куда-то в небытие понятия о приличиях. О том, что можно или нельзя… О том, что правильно или неправильно…

Что-то дремучее, первобытное, инстинктивное вырвалось на волю. Альва стала целью и средством избавления от долгого, мучительного голода. От которого в груди стало жарко и все тело напряглось до спазмов.

Адельтах попытался дрожащей рукой развязать узлы на набедренной повязке, не в силах оторваться от мягких, лакомых губ нари. Продолжая сминать их своими, впитывать ее дыхание. Упиваться тем, как на его касания ротик Альвы отвечает теплом.

Он жадничал. Да, именно жадничал. Он хотел касаться ее везде. Не отрываться, не прерываться…

Ремни, которые Рельгор развязал бы даже во сне, даже в бреду, не поддавались. Пальцы путались в переплетениях шнурков.

Колхар и его приспешники!

Адельтах дернул набедренную повязку вверх – и прочная, почти как металл кожа, сложилась гармошкой, освобождая твердый, набухший мужской орган.

Рельгор издал слабое рычание. Выдохнул, потому что сразу стало немного легче. На долю секунды прервал поцелуй. Выпрямился на руках над Альвой, оглядывая ее восхитительное тело.

Белое, нежное, женственное… Тяжелую высокую грудь, изящную гибкую талию, широкие крепкие бедра.

Мелькнула мысль обратиться, чтобы землянке было привычней. Эманор рассказывал, что занимается со Стеллой любовью только в человеческой ипостаси. И чету дель Марх это полностью устраивало.

Однако в следующую минуту кулачки Альвы замолотили в грудь адельтаха.

А затем она закричала, словно гордая амазонка перед атакой и с размаху влепила нагу звонкую пощечину. Щека Рельгора вспыхнула, но он настолько завелся, что даже это не могло остановить…

Ничто не могло остановить сейчас Рельгора… Кроме одного – ее взгляда.

Оскорбленного, возмущенного, яростного.

Адельтах сам не понял, как удалось отпустить землянку. Сам не смог бы себе потом объяснить.

Каждая клетка и каждый нерв агрессивно выражали протест. Адельтаха прямо потряхивало. И его тело совершенно явно голосовало за продолжение тем, что не скрывала больше набедренная повязка.

Продышаться не получалось. Как будто кислород в комнате резко перекрыли. Зато нари дышала и пыхтела за двоих. Возмущенно и раздраженно! Да! Именно так!

Альва отползла от Рельгора по большой кровати на почтительное расстояние. Выбросила вперед руки и вскрикнула:

– Да что вы делаете?!!

И столько осуждения, столько гнева было в ее голосе, что Рельгора будто в лед окунули.

Адельтах с силой сжал виски и тряхнул головой. Поправил набедренную повязку: рывком, как можно резче.

Выпрямился.

– Ты ведь сама этого хочешь, – произнес тихо на выдохе. – В чем же дело?

– В чем дело? – взвилась она совершенно не к месту. – В чем дело? И вы еще спрашиваете, адельтах Рельгор тель Ррах?

Прежде она никогда не обращалась к императору так официально, отстраненно. Он даже чуть отклонился. Словно даже словами, интонациями нари стремилась разделить их, увеличить расстояние между ними. Выстраивала фразы как стену до неба, оставляя их с разных сторон от этой стены.

– Да, спрашиваю. И требую ответа!

Рельгор еще ничего не понимал. Но землянка обрушила на него всю силу собственной правды, которую считала единственной истиной.

Говорить правду и знать истину – совсем не одно и то же.

– Вы объявили отбор! Ищете жену! Ищете нари! А пока развлекаетесь со мной? Немедленно уйдите! Я никогда больше не хочу вас видеть!

Она… узнала… про отбор… И сделала свои выводы. Неправильные, некорректные и совершенно ненужные. Но объясняться сейчас было слишком опасным. Для нари, в первую очередь.

В Рельгоре боролись два желания. Обнять ее, схватить, все рассказать и будь что будет. Пусть весь мир летит кувырком. Они могут сбежать, вдвоем. Только он и она. Потому что сейчас уйти казалось немыслимым. Как? Как оставить ее в таком состоянии? Да еще и уверенную, что он поступил с ней бесчестно? Как уйти от нари, позволив ей думать, что он галдахре, который хотел лишь затащить ее в постель, а затем заменить другой, более достойной?

Одновременно Рельгор хотел защитить Альву. Признание поставило бы землянку в опасное положение. На нее могли немедленно открыть охоту… Ее могли использовать против повелителя. Похитить, пытать… Да что угодно могли, учитывая, как далеко уже зашли мятежники.

Да, комната звуконепроницаема. Но информация все равно могла просочиться. Да и кто знает, какую магию применяют ушлые заговорщики. Судя по всему, они пошли ва-банк.

Рельгор мысленно метался, глядя на красное от злости и обиды лицо нари. Больше всего на свете он хотел сейчас прижать ее. Даже не ради удовлетворения. Нет, пока нет. Просто успокоить на своей груди. Защитить, заслонить от всего мира. А потом спрятать, забрать и присвоить. Чтобы уже больше никуда не делась. Чтобы у нее просто выхода не было.

Он и только он! Никто больше!

Вместо этого Рельгор резко выдохнул и сказал только:

– Отбор может закончиться тем, что ни одна из претенденток не станет женой императора.

– Хватит морочить мне голову! Я читала про вашу расу в сети! Адельтах Рельгор тель Ррах! – ей будто нравилось вбивать между ними клинья официального, отчужденного обращения, от которого у нага все тело напрягалось и ныло. И хотелось что-то схватить и сдавить в кольцах. Возможно, заговорщиков. Одного за другим. Все из-за них! Из-за этих галдахре! – Я знаю, что император объявляет отбор, чтобы жениться! Найти свою истинную! А это значит, что я – точно не ваша единственная. И я не собираюсь становиться вашей подстилкой. Вашей временной любовницей на замену. Уходите! Если в вас осталась хотя бы капля благородства, хотя бы немного уважения к женщине, немедленно покиньте мою комнату!