Занятый этими мыслями, Питер на время забыл о том, что держит куклу. Когда он снова взглянул на нее, ему захотелось освободить ей руки. Молодой человек стал осторожно развязывать нитки, из суеверного страха, вдруг охватившего его, не желая как-нибудь повредить своего игрушечного двойника. На это ушло немало времени. В самом конце он почувствовал, как что-то укололо его в палец. Возможно, он ошибался насчет иголок... Однако, с трудом нащупав острый предмет и вытащив его из тряпичной ладони, он увидел, что это вовсе не игла. Это был кончик ногтя — заостренный и тонкий.

Это был его ноготь, так же как и волосы на голове куклы. Частички его тела добавляли кукле сходства с ним, отчего вред, наносимый ему через куклу (если бы, например, там были иголки), увеличивался. Повязка на глазах куклы бесила его. Когда он попытался ее снять, то обнаружил, что она пришита сзади к затылку и не снимается. Тогда он повернул куклу спиной и присвистнул.

Нет, они не смеялись. Они ему угрожали. На спине, под левой лопаткой, белело маленькое тряпичное сердце — не то пришитое, не то приклеенное к черному кукольному свитеру. Символическое сердечко, какие рисуют в глупых любовных посланиях. Ему ясно давали понять, что его сердце под прицелом. Конечно, не любви — смерти.

Пообедав в городе, Питер вернулся в усадьбу «Ведьминская башня». Он знал, что Кэтрин всегда ложилась отдохнуть после обеда, ведь ночами она почти не спала. Шмидты были в своей комнате или на кухне, а Тифани наверняка куда-нибудь укатила. Но даже если и нет, она не станет искать его в библиотеке.

Тома по магии и алхимии на немецком, французском и арабском языках, научные работы Мюррей и Фрейзера, сочинения классиков, таких, как Реджинальд Скотт и Яков I, и еретиков вроде Монтегю Саммерса... Питеру еще не доводилось видеть такого солидного собрания оккультной литературы.

Он был доволен — нашел все необходимое о куклах. Он прочитал о том, как еще с незапамятных времен во многих странах колдуны использовали кукол, чтобы навести на человека порчу, убить, приворожить и даже вылечить. Сэр Джеймс Фрейзер именовал эту традицию симпатической магией. Однако он не узнал ничего нового.

Питер поставил «Историю магии» обратно па полку и подошел к письменному столу у окна. Тщательное обследование не принесло результатов: Кэт не работала в библиотеке и не держала здесь деловых документов и черновиков.

От нечего делать Питер взял наугад книжку и уселся с ней в кресло. Кресло показалось ему что-то слишком удобным, будто не кожей обтянуто, а каким-то более мягким и в то же время упругим материалом... Сразу вспомнилась страшилка о мебели, пожиравшей тех, кто на нее садился. Усмехнувшись, Питер, тем не менее, оторвался от спинки и сел ровно, тверже уперев ноги в пол, чтобы в случае чего сразу вскочить. Два часа спустя уже немало книг валялось вокруг кресла, а Питер все читал. Глядя на него, можно было подумать, что ему не очень нравится это занятие.

Питер стоял в коридоре и ждал Тифани. Закрыв за собой дверь, Тифани приложила палец к губам.

— Я подбросила ей в чай таблетку, — зашептала она, — которую оставил Пол. Она уснет через минуту.

— Почему подбросила? Ведь Мартин прописал таблетки?

— Не удивляйся. У нее фобия насчет лекарств, вот мне и приходится действовать тайком. Я бы не стала, но...

— Понимаю. Так нужно. Значит, ты уверена, что сегодня она не проснется?

— Да, уверена.

— Ты закрыла балконную дверь?

— Я хотела, но она не разрешила. Кэт любит свежий воздух.

Питер и сам об этом знал, но после слов Тифани почувствовал большое облегчение.

— Ладно. Я обмотал веревкой кусты, которые растут внизу. Если кто-нибудь полезет, мы услышим. Так, теперь то, что мы сделаем в доме. Где порошок?

— Сейчас принесу.

Тифани сходила в свою комнату и принесла коробок с тальком. Питер стал рассыпать его топким слоем по дорожке, начиная от двери Кэт. Дойдя до двери смежной комнаты, он остановился, будто его осенило.

— Моя ванная! Из нее можно попасть в эту комнату?

— Да. А что?..

Оставив Тифани сторожить в коридоре, Питер зашел внутрь и задвинул щеколду на двери ванной. Белые кнопки и леска были не видны из коридора, но зато она хорошо видела его манипуляции со щеколдой.

— Все, дверь закрыта, — сказал он, вернувшись. — С этой стороны.

— Ну и что?

— Я думаю, это пригодится. В основном мне. А то она подозревает меня. А ты разве нет?

— Я? ? Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что ты должна быть осторожнее.

Питер заканчивал посыпать дорожку. Тифани смотрела на него, стоя в дверях своей спальни. Выйти она не могла. Он пятился в свою комнату, как пантера, загнанная в угол. Закончив, весело помахал Тифани почти пустой коробкой, и она неуверенно улыбнулась в ответ.

Теперь никто не мог пройти по коридору, не оставив следов на тальке. Примерно с час Питер читал. Потом выключил свет и сидел в темноте еще

час. В 0. 55 он решил, что пора. У него все было готово: смятая постель, леска и кнопки на двери ванной, стул, припиравший изнутри дверь в его комнату. Переодеваться в черное он не стал, решив, что серые брюки и рубашка будут меньше выделяться на фоне светлых стен дома. Разувшись, Питер пошел в ванную. Крепкая прозрачная леска была что надо, будто ее специально выпускали для таких целей. Левой рукой он осторожно потянул за два конца, и щеколда с другой стороны отодвинулась.

В смежной комнате было черно, но он не осмелился зажечь люстру. При свете маленького карманного фонарика, зажатого в зубах, Питер произвел небольшую переделку. Он переставил кнопки и провел концы лески, державшей головку болта, в щель с другой стороны, чтобы теперь при потягивании за них щеколда, наоборот, закрывалась. Проверив леску еще раз, он остался доволен.

Пока все шло хорошо. Он открыл окно и быстро выбрался наружу. Его встретил пронизывающий холодный ветер. Питер успел замерзнуть, пока полз по карнизу.

Повиснув, словно мартышка, на водосточной трубе, он обозревал шесть футов голой стены между своим насестом и балконом. Питер предвидел, что на этом участке возникнут трудности, но заранее не смог ничего придумать и понадеялся на импровизацию. Перебраться на балкон было не так трудно, но вот обратный путь обещал стать настоящим испытанием.

Взобравшись на несколько футов выше, Питер встал на скобу, крепившую трубу к стене, и бросился вперед, вытянув руки. Од едва не ухнул вниз, успев зацепиться за перила лишь кончиками пальцев. Секунду спустя парень был уже на балконе. То, что Питер увидел, заставило его обмереть. В комнате горел свет.

Он стоял на холодной каменной плите, шевеля окоченевшими в одних носках пальцами ног, и шепотом ругался. Если она еще не уснула, все его мучения были напрасны. Черт бы побрал этого Мартина! Не мог прописать нормальное снотворное! Однако, заглянув в щель между шторами, он мысленно извинился перед доктором. Кэтрин спала, но ночник в изголовье горел. Наверное, ей снились кошмары — дыхание было хриплым и прерывистым. Ему следовало предусмотреть, что она может спать при свете.