– Значит, ты тоже думаешь, что она не виновата?

– Мне плевать, виновата Ева или нет, – сказал Юрик. – Я не хочу, чтобы у меня проблемы были.

– Так выброси ты этот идиотский кошелек.

– Нет.

– Почему?

– Потому что тот, кто мне его подбросил, хотел меня подставить. Не получится у него!

Рома не понимал, почему Юрик так упорствует:

– Ну и выброси.

– Нет, я его Балте в рюкзак засуну. Чтобы вор понял, что со мной такие шутки не пройдут!

– Ничего вор не поймет, – сказал Рома убежденно.

– А может, это она.

– Он.

– Да мне вообще наплевать! – Юрик махнул рукой и пошел в сторону раздевалки.

– Погоди. А вдруг ты станешь кошелек обратно засовывать, а Балта заметит?

– Я ловко все сделаю. Она не увидит, – сказал Юрик и направился к раздевалке.

– Подожди.

Юрик снова остановился. Обернулся.

– Чего тебе?

И тут Рома задал вопрос, который его изводил:

– А почему ты деньги в чужом кошельке искал?

– Да я просто подумал, что туда, мимо кармана, мог что-то положить. Случайно.

Юрик ответил искренне, не раздумывая, по крайней мере так показалось Роме.

Катапотов привел в школу своего папу. Отец Катапотова оказался изобретателем. Никто в классе никогда не видел живого изобретателя. Всем хотелось на него посмотреть.

Отец Катапотова оказался на удивление обычным человеком. Без причуд. Без цветных волос и значков. Серые волосы, серый костюм, потухший взгляд, стоптанные ботинки. Похоже, вся экстравагантность досталась младшему в семье.

Когда школьники расселись и, наконец, с большим трудом успокоились, на кафедру поднялся преподавательский состав во главе с Макаром Семеновичем и папой Катапотова. Сам Катапотов за партой выпрямил спину и гордо расправил плечи. Андрей Григорьевич пригладил лысину. Макар Семенович прокашлялся:

– Добрый день. Сегодня я хочу вам представить Николая Ильича Катапотова – папу Сережи Катапотова.

– Здравствуйте, – сказал папа Катапотова.

– Здрасьте, – сказали дети.

Макар Семенович продолжал:

– Николай Ильич – известный изобретатель. Сегодня он представит свое новое изобретение… Впрочем, вам слово, Николай Ильич…

Папа-изобретатель поставил квадратный чемоданчик на учительский стол. Торжественно положил на чемоданчик руки, давая понять, что внутри находится нечто весьма ценное.

Дети затаили дыхание. И в тишине раздался свистящий шепот младшего Катапотова:

– Я видел… Я видел… Это что-то! Это будет – бомба.

– Занавесьте, пожалуйста, окна, – попросил папа-изобретатель без предисловий. – И прошу кого-нибудь подойти к выключателю и по моей команде выключить свет.

– Я, я! – закричал Иоффе и бросился к выключателю и сразу выключил свет.

Стало темно, как в запечатанном молочном пакете. Кто-то вдруг засвистел, как в кинотеатре.

– Не сейчас, мальчик, – сказал папа-изобретатель. – Еще рано.

– Извините. Понял.

Иоффе включил свет.

Школьники и учителя на мгновение зажмурились. Николай Ильич открыл чемоданчик. Все до одного мальчики в классе приподнялись с мест, чтобы увидеть, а что же внутри. Девочкам тоже было смерть как интересно посмотреть, что под крышкой, но они остались сидеть на местах, с трудом сохраняя спокойствие.

Николай Ильич резко развернул чемоданчик, чтобы всем было видно, а потом и вообще снял крышку. Внутри чемодана на плоской поверхности рядами располагались выпуклые линзы темного стекла. И все, ничего больше внутри чемоданчика не было.

Кажется, ученики театрального класса были разочарованы.

– А что это? – спросил с места Сенин.

– О, это очень интересная вещица, – папа Катапотова потер руки и неожиданно улыбнулся. Спереди у него не хватало одного зуба. Рассказывая об изобретении, он оживал на глазах.

– Это «ДБС», расшифровывается как «ДА БУДЕТ СВЕТ». Название не скромное, но правдивое. Это универсальный осветительный прибор!

Папа Катапотова подсоединил «ДБС» к розетке.

– Простите, а как он работает? – спросил Веролоев со своего места.

– Всему свое время, – успокоил Николай Ильич, нажимая на крохотные кнопочки на еле заметной панели.

– Выключай, – скомандовал он Иоффе.

Иоффе подчинился. Поначалу в темноте появилась крохотная светящаяся точка.

– Это все, что ли? – попытался сострить Рогов.

Но никто не стал смеяться. Вдруг светящаяся точка превратилась в световое лезвие и разрезала класс физики от пола до потолка. Горстями высыпали световые точки всех возможных цветов и запрыгали по лицам удивленных школьников. И тут началось! Объемные световые фигуры невероятных форм словно выскакивали из волшебного чемоданчика и, теснясь, торопясь, заполняли собой класс. Здесь были и ожившие персонажи из мультфильмов, и уж совсем невиданные фигуры.

Световые фантомы накрывало волнами яркого света, на гребнях которых появлялись все новые и новые герои никогда не виданных фильмов.

Свет изредка попадал на лицо папы-изобретателя. Темные тени притаились в его глазницах. Лицо застыло без движения. Только ходили буграми желваки. В темноте лицо его напоминало маску призрака.

Вдруг яркие фигуры, плывшие по классу, осыпались золотой пылью, перемешались и собрались в голографический дискотечный шар, словно покрытый чешуей Золотой Рыбки (сказка Пушкина, проходят во 2-м классе средней школы).

Шар завис в воздухе и вдруг словно взорвался изнутри, и ослепительные звезды разлетелись по всему классу. Школьники ахнули. Катапотов завизжал от радости и гордости.

Звезды погасли, истлели по углам. В темноте послышался резкий голос изобретателя:

– Включите свет.

Иоффе стоял возле выключателя с открытым ртом, распахнутыми глазами и ничего не слышал.

– Иосиф, включи свет, – повторила Калина звонким голосом.

Иоффе хлопнул длинными ресницами и щелкнул выключателем. Все снова зажмурились и, еще не раскрыв глаз, начали аплодировать.

Папа-изобретатель принимал похвалы с достоинством, улыбаясь и слегка склонив голову. Катапотов, отбив ладоши, начал топать ногами.

– Спасибо, Николай Ильич, – сказал Макар Семенович, когда овации стихли. – Я вас уверяю, ваше замечательное изобретение я использую на все сто процентов в спектакле о рыцаре Диего.

– Подождите, – вмешался Нянькин, – почему в «Диего»? Я хочу занять этот световой прибор в «Осирисе». Вы же не против?