– Это Сергей.

Конечно, я его узнала. Не могла не узнать, ведь как-никак слышала этот голос семнадцать лет подряд каждый день.

– Я узнала. Привет.

– Привет.

Повисла пауза. Мы очень давно не общались, и долгое время он мне и не звонил. Не требовал встреч с Ваней. Я помню, как пыталась дозвониться на его старый номер, но тот оказался отключенным. Потом и у меня самой сменились все номера. Руслан часто менял симки, как и сами аппараты.

– Как ты узнал мой номер, Сергей?

– Хотел узнать и узнал.

Я усмехнулась. Вот уж действительно, когда мой бывший муж чего-то хочет – он этого добьется. Проблемой нашего брака было то, что он уже давно и ничего не хотел, хотела только я, а для совместной жизни это ничтожно мало. Как игра в одни ворота. Как интересно… а ведь я до сих пор его обвиняю. Вот так, с разбегу. Словно тут же при воспоминании о нем ищу себе оправдания и, конечно же, нахожу.

– Почему вдруг сейчас, а не полгода назад?

– Потому что сейчас я уже намного больше похож на человека, Оксана.

Внутри что-то дернулось, похожее на жалость. Не так-то просто стать равнодушной к тому, о ком заботилась сама столько лет. И я прекрасно поняла, что он имел в виду, чтобы не переспрашивать почему.

– Ваня еще помнит меня?

Медленно выдохнула, и как всегда болезненный момент. Да, Ваня его помнил. Это поначалу мне наивно казалось, что он примет свою новую жизнь, что привыкнет к Руслану и забудет о Сергее. Не то что я этого хотела, но кто пережил развод и чей бывший муж не стремится к общению со своим ребенком, а он вел себя именно так, поймут меня. Но для ребенка ничтожно мало просто играть с новым мужчиной мамы в футбол, покупать дорогие игрушки, чтобы он начал считать его отцом.

Ваня все чаще и чаще спрашивал о Сергее, скучал, с какой-то маниакальностью прятал все те вещи, которые подарил ему папа. Он страдал, а я страдала вместе с ним. И прекрасно понимала, что, как бы Руслан ни старался, он не заменит Ване отца.

– Конечно, помнит, Серёжа. Помнит, несмотря на то, что ты решил не вспоминать о нем почти год, хотя я не ограничивала тебя в общении, и мы решили, что ты будешь забирать его к себе раз в месяц на неделю. Но ты так ни разу и не позвонил.

Сергей тяжело вздохнул, и я услышала, как он чиркнул зажигалкой. Вдруг так отчётливо увидела его самого с сотовым в руках на балконе, как он слегка прищурился от того, что дым попал в глаза. Раньше я могла отобрать у него сигарету и выкинуть, а потом дразнить, что у него нет силы воли бросить.

Были времена беззаботности… они потом исчезли в пелерине повседневности моей ненависти ко всему, что касалось Сергея. Потом меня раздражало буквально всё.

– Я не хотел, чтобы он видел меня таким, – Сергей выдернул меня из воспоминаний.

– А что изменилось сейчас?

– Многое изменилось. Мы можем встретиться?

– С Ваней? Конечно. Ну, не в ближайшие пару недель, но да. Вы можете встретиться, когда у него начнутся каникулы.

– С тобой, Оксана. Я знаю, что ты приехала.

Нахмурилась, чувствуя, как упускаю что-то важное. Например, то, как он может об этом знать, если я никому не говорила и никому не звонила.

– Откуда ты знаешь?

– Я же говорю – очень многое изменилось. Нам надо поговорить, Оксана, и не по телефону.

Я подумала о том, что пригласить его сюда будет безумной идеей. Значит, можно встретится где-нибудь на нейтральной территории. Я же, в конце концов, не под арестом.

– Давай встретимся. Скажи где – я приеду.

– Зачем придумывать разные места – давай на нашем месте. Помнишь его?

Я на секунду отчетливо увидела то самое кафе, где мы с мужем в наши лучшие времена так любили перекусить и просто посидеть вместе. Ностальгия. Даже несмотря на то, что все уже кончено.

– Конечно, помню. Давай там. Во сколько?

– Через час сможешь?

– Да. Смогу.

Я отключила звонок и долго думала, сохранить ли номер в памяти телефона, но так и не сохранила.

Через полчаса я уже сидела в такси и искренне надеялась, что шестерки Руслана не едут за мной по пятам. А в принципе, даже если и едут… Я имею право видеться с отцом моего ребенка. Мне нечего скрывать. Пусть знает об этом. Я с некоторых пор тоже много чего знаю.

За весь этот год я почти не задумывалась о том, что происходит с Сергеем. Я словно кинулась в омут с головой, полностью погруженная в новые чувства, в нового мужчину, которого жаждала всем сердцем. И вдруг сейчас с удивлением поняла, что Сергей мне не безразличен. Вот именно сейчас более трезвым взглядом на все, без сумасшедших эмоций, когда он мешал мне быть с Русланом. Когда являлся серьезным препятствием и раздражителем. Услышала его голос и поняла, что какая-то часть сердца все равно ностальгирует. Что я даже соскучилась по нему и хочу увидеть, что мне не все равно, что с ним, как он живет и как устроился.

И в глубине души даже стало странно, что он уже чужой, что я прожила с человеком семнадцать лет, и вдруг он совершенно больше не связан со мной.

Человек, с которым спала в одной постели, ела вместе на кухне, покупала в наш дом еду. Мы больше не семья, он больше не мой муж. Он мне никто. За эти два года я почти не думала об этом, возможно, потому что не видела и не слышала. Люди не любят чувствовать себя виноватыми. Им это мешает жить, спать, есть. Чувство вины очень тягостное и тяжелое, иногда и вовсе неподъемное. И если раньше я всячески искала себе кучу оправданий, искала в нем кучу всяких изъянов, то сейчас я уже прекрасно понимала, что и сама виновата. Очень сильно виновата перед ним… и все же всегда продолжала себя оправдывать.

Я вышла из такси, оглядываясь по сторонам в поисках бывшего мужа, и когда заметила, не поверила, что это он. Сергей сильно изменился. Словно я вижу кого-то очень сильно похожего, но не его самого. В модном коротком пальто с высоко поднятым воротником, фирменных брюках и туфлях от известного брэнда.

Но больше всего поразил он сам, словно вдруг из того невзрачного, серого человечка, который таскался по выходным на рыбалку в старой куртке и стоптанных кроссовках, а по вечерам ходил по дому в семейных трусах, он превратился в стильного мужчину. И я была рада видеть его именно таким, ведь мое воображение рисовало мне его опустившимся, спивающимся, заросшим и в очередной раз забывшим сходить в парикмахерскую. Где-то в глубине души стало обидно, что, когда мы были вместе, таких метаморфоз не происходило. От этого Сергея пахло дорогим парфюмом, и его новая прическа очень ему шла. Я посмотрела ему в глаза и снова почувствовала вот это самое в груди – ёк. Глаза такие родные. В уголках морщинки знакомые, и на лбу шрам еще с юности. Только в нем появилась какая-то холодность, ощутимая почти физически. Наверное, так и должно быть. Мы ведь теперь совершенно чужие, несмотря на общие воспоминания и общего ребенка. Он больше не должен казаться мне близким и понятным.