Трудно поверить, что эти дети теперь сами матери.

И тут, ни с того ни с сего на ум пришла молодая мать из больницы. Эрин, так вроде ее звали. Эрин и ее хорошенькая маленькая девочка. С того дня она несколько раз думала о них и о том, как нежно Лукас коснулся ее руки. Ей пришла в голову параноидальная мысль. Это же не Эрин звонила? Нет. Она рассмеялась, но ее смех прозвучал неестественно. С какой стати это должна быть Эрин?

– Эндж! – Лукас подбежал к ней сзади. Листья прилипли к подошвам его ботинок. – Над чем ты смеешься?

– Где ты был? Я искала тебя.

– Надо было помочь установить детское оборудование для легкой атлетики, – сказал он.

Он повернулся и помахал двум папам, которые помахали ему в ответ и закричали:

– Спасибо, Лукас!

– Я сказал им, что рад помочь. Помнишь нашу детскую команду? – сказал он с тоской. – Кажется, это было вчера, да?

Его глаза наполнились настоящими слезами, и Эндж смягчилась. Как он мог так разозлить ее в одну минуту и в следующую заставить снова влюбиться в него?

– У Олли болит рука, – сказала она. – Он хочет мороженого.

– И где он?

– На трибуне. Наверное, притворяется…

– Вас понял. Я отвезу его в кафе и не куплю ничего, пока он не признается, что он обманщик. Я вернусь за тобой и Уиллом через полчаса. – Лукас подмигнул ей. – До скорой встречи.

– Погоди. Твой телефон, – сказала она, вытащив его. – Ты оставил его на скамейке.

Он потянулся за ним, но Эндж не отпустила. В результате получилась странная игра в перетягивание айфона.

– Кто-то звонил, но ничего не сказал, – сказала она. – Довольно странно, тебе не кажется?

На мгновение их глаза встретились.

– Ты хочешь поговорить об этом?

– Я не уверена.

– Помнишь, что случилось в прошлый раз?

– Да. Я помню.

Только они ничего этого не сказали. Не вслух. Потому что были вопросы, на которые Эндж не хотела знать ответы.

– Ну что ж, я уверен, кто бы это ни был, он перезвонит. Не забудь снять видео, если мой мальчик выйдет на поле!

Эндж кивнула и даже сумела улыбнуться.

– Хорошо. Спасибо, Лукас.

Эсси терпеть не могла людей, которые начинали свои предложения словами: «Я из тех людей, которые…» – главным образом потому, что за этим неизменно следовало перечисление положительных качеств. «Я тот человек, который делает все для своих друзей», «Я тот человек, который говорит то, что думает». Что ж, повезло, всегда думала Эсси, но если бы ты действительно был таким человеком, тебе не нужно было бы говорить об этом. Все бы уже знали.

Но в каком-то смысле Эсси знала, что ее отвращение к этим людям было связано с завистью. Потому что даже если это неправда, по крайней мере они понимали, кем себя считают. У Эсси не было такого понимания. Она могла быть забавной, но не настолько, чтобы это было определяющим качеством. Она была приветлива и щедра, но страх не понравиться кому-то обычно заставляет тебя быть таким. Люди, которые говорили: «Я человек, который…», всегда говорили в абсолюте: я такой, и я делаю так. Все было черно-белым, в то время как Эсси существовала в оттенках серого.

Эсси думала об этом, пока шла к дому Френ. Миа и Рози были приглашены на день рождения девочки из детского сада, и Френ предложила их отвезти. Эсси несла Полли, в то время как Бен бежал рядом с ней на комично медленной скорости, направляясь на субботний урок по боди-пампу.

Эсси подумала о том, что солгала ему насчет собрания соседского дозора. Зачем она это сделала? Глупо, ведь если бы она просто сказала Бену, что пошла к Изабелль, а не на собрание, ему было бы все равно. Он, наверное, дал бы ей пять. («Моя жена, исполнительница правил, наконец взбунтовалась, – сказал бы он. – Уважаю».)

Проблема была в том, что теперь, когда она солгала, она не могла сказать ему об этом. Он бы подумал, что это странно. Это и было странно. Вот в чем проблема с ложью – она растет, как сорняки, пока в конце концов не душит тебя.

– Эсси!

Эсси услышала, как хлопнула дверца машины, и увидела идущую к ней Эндж. У нее упало сердце. Позади нее Уилл, Олли и Лукас вывалились из машины и направились к своему дому. Эсси помахала им всем рукой и решительно направилась к дому Френ.

– Что с тобой случилось вчера вечером? – крикнула ей Эндж. Судя по стуку каблуков, она ускорила шаг. – Твоя мать тоже не пришла. У нас было два свободных места!

– Не пришла куда? – спросил Бен.

Эсси беспомощно огляделась. Конечно, это был единственный раз, когда Бен обратил внимание на ее разговор с Эндж.

– А, ну да… ну да… У мамы была простуда. Она слегла.

– Ох, – сказала Эндж. Она остановилась. – Что ж, мне жаль. Скажи ей, пусть звонит, если что-нибудь понадобится.

– Передам. Спасибо. – Эсси продолжала идти.

– А какое у тебя оправдание?

– Оправдание для чего? – сказал Бен.

Он поднял Мию и посадил себе на плечи. Она начала водить своим игрушечным паровозиком по его волосам: «Чух-чух, чух-чух».

– Почему она не была вчера на собрании соседского дозора, – сказала Эндж.

Эсси не была уверена, пыталась ли Эндж наказать ее или просто была тупой. Сегодня утром она казалась особенно напористой.

Бен смотрел на жену с таким выражением, что она почти улыбнулась. Он не был подозрительным. Не был сердитым. Больше… любопытным. Эсси молча выругалась. Как она попала в такую ситуацию?

Боковым зрением Эсси заметила свою маму, идущую по подъездной дорожке с почтой в руке. Это навело ее на мысль.

– Я была с мамой. Ее немного лихорадило, и я хотела присмотреть за ней. Прости, что мы не пришли на встречу.

При слове «мама» Бен тут же отстранился, заскучав.

– Что ж. Я побежал.

– Пока! – крикнула Эсси, жалея, что не может убежать вместе с ним.

– Ты могла бы позвонить, – сказала Эндж.

– Прости. Надо было.

Эндж кивнула.

– Все в порядке. Ты же придешь на следующую встречу?

Эндж заметила Лукаса, выходящего из дома, и резко обернулась.

– Да. Конечно, приду. Я…

Но она исчезла.

Эсси пошла по подъездной дорожке. Френ уже загружала второе автокресло для Мии на заднее сиденье. (Конечно, у Френ было второе автокресло для таких случаев.)

– Эндж устроила тебе взбучку за то, что ты не пришла на встречу? – крикнула Френ, все еще держа голову в машине.