Карла нельзя назвать уродливым, хотя я и уверена, что он бы предпочел передвинуть свои глаза немного ближе к носу. В отличие от большинства мужчин у нас в офисе, у него по-прежнему пышная шевелюра седых волос, длинных, но с аккуратной стрижкой, а глубокие морщины скорее придают ему утонченность, чем старят. Учитывая, что он никогда не уезжает в отпуск и живет в Нью-Йорке, его стойкий загар может быть связан либо с постелью, либо с бутылкой. И одевается он так, чтобы скрывать проблемные зоны отяжелевшего тела; свои толстые мужские сиськи и широкий плоский зад он прячет под костюмами от Армани в тончайшую полоску и рубашками, сшитыми на заказ в Азии.

Но здесь он выглядит нелепо: с этими ярко-голубыми запонками, вставленными в манжеты с монограммой, пережевывая свой навороченный салат среди пластиковых тарелок и запивая его бесплатной газированной водой, рядом с семьями в футболках и джинсах, которые наслаждаются жареной свиной вырезкой. Я заказываю двухсотграммовый гамбургер, а на гарнир — картофельное пюре с чесночным соусом, причем чеснока побольше, просто на всякий случай.

Мне рассказывали, что он не только пристает к женщинам в нашем офисе, но и частенько угощает вином и ужином разных моделей на Манхэттене, положив свое обручальное кольцо в карман. Я не понимаю, что они находят в нем и его легкомысленном бездушии. Хотя я допускаю, что, кроме Кариссы, существуют и другие особы, которые отождествляют достаток и привлекательность, но я сама, по-моему, таких не встречала. Все женщины, которых я знаю, ищут Ллойда Доблера, а не Гордона Гекко[16].

Когда мы заканчиваем с ужином, Карл спрашивает, не хочу ли я взять кусок шоколадного торта на двоих. Я отказываюсь. Ковыряться ложками в одной тарелке кажется мне чересчур интимным занятием, более подходящим для любовного свидания. Выйдя из ресторана, я быстро проверяю сельский магазин «Крэкер Баррел» на наличие пижам, но, хотя там можно найти тысячу всевозможных кормушек для птиц, в продаже нет ни одной футболки или шортов. Я еще не знаю, что буду делать, когда наступит время ложиться спать. Я взяла с собой только деловые костюмы и нижнее белье.

Карл везет нас обратно в гостиницу, и, по мере того как сгущается ночь, я нервничаю все больше и больше. Я надеюсь, что Карл правильно понял, как я отношусь к тому, что нам предстоит спать в одной комнате. Ну правда, не может же он в действительности думать, что я хочу заняться с ним сексом. Или может? Он вдвое меня старше. Он женат. Он мой босс. Может быть, Боб все-таки принес мне раскладушку? Не стоит даже пытаться предлагать Карлу устроиться на полу, а мысль о том, чтобы самой улечься в костюме на пыльный ковер «Хэмптон-Инн», заставила меня содрогнуться.

К тому моменту, когда мы входим в фойе, меня по-настоящему трясет. Я уже собираюсь невзначай сообщить, что у меня на гениталиях есть бородавки, но не могу придумать, как сделать это непринужденно; к тому же мне кажется, что неразумно давать ход таким слухам. Даже в целях самообороны. Я пару раз в машине упомянула своего «бойфренда», но Карл на это никак не прореагировал. Если его не останавливает беременная жена, то можно быть уверенным, что мой воображаемый бойфренд не сделает этого и подавно.

Я замечаю за углом ночной магазинчик и говорю Карлу, что мне нужно отлучиться на минуту. Он улыбается и кивает; наверное, думает, что я пошла покупать презервативы. «Нет, — убеждаю я себя, — ты просто все сочиняешь Он не станет к тебе приставать, а если все-таки станет, ты его вежливо отошьешь». Эту идею, пожалуй, даже можно назвать моим планом. «И пожалуйста, прошу тебя, Господи, пусть в этом магазине найдется хоть что-нибудь, напоминающее пижаму».

К счастью, я вижу висящую на стене футболку. Я не обращаю внимания на надпись «Кое-кто в Арканзасе любит меня»; тем более что альтернативой ей является только футболка с изображением Клинтона, курящего сигару. Это уж совсем не тот намек, который я хотела бы сделать Карлу. Я выбираю первый вариант размера XXL и пару длинных боксерских трусов, на которых сзади красуется надпись «Поцелуй мой Аркан-ЗАД». Это все, что я могу сейчас сделать.

— Ну вот, — говорит Карл, когда я вхожу в комнату. Он лежит на кровати, на нем только его шитая на заказ рубашка и клетчатые боксерские трусы. Я случайно опускаю глаза и вижу, что в их прорези торчит розовая головка его члена. «Я только что видела пенис Карла Мак-Киннона; не могу поверить, я только что видела пенис Карла Мак-Киннона». Эта мысль вертится у меня в голове, повторяясь до тех пор, пока слово «пенис» не начинает звучать смешно. Картинка намертво запечатлелась в моем мозгу, и я уже не знаю, смогу ли когда-нибудь ее забыть. Хотя я понимаю, что нахожусь в опасности, но все-таки в глубине души мне хочется захихикать. Ситуация настолько вышла из-под контроля, что я не удивлюсь, если он сейчас вытащит пару оправленных мехом наручников, и почти жду этого.

— А где раскладушка? — спрашиваю я, будто мой босс не лежит на кровати в одних трусах и будто его ширинка застегнута на все пуговицы.

— Думаю, Боб ее так и не принес, — говорит он, пожимая плечами. — Вы великолепно выглядите в этом костюме, но, по-моему, он очень неудобный. Возможно, вам лучше его снять. — Карл смотрит на меня вполне непринужденно, как будто он только что попросил принести папку с документами. Интересно, знает ли он про свое торчащее хозяйство? Нет, не должен.

— Да нет, мне удобно. Правда. Хм, я сейчас позвоню и напомню про раскладушку. — Я нахожу глазами старомодный дисковый аппарат и внимательно рассматриваю его.

— Не стоит этого делать. Кровать достаточно большая для нас двоих. — Он хлопает рукой по стеганому одеялу рядом с собой.

— Нет, Карл, я не думаю, что это будет правильно, — произношу я решительным тоном, который, надеюсь, ясно показывает, что у меня нет и не будет ни малейшего желания делить с ним постель.

— Да ладно, Эмили. Перестаньте быть такой недотрогой. Мы славненько проведем ночь, — говорит Карл в какой-то подростковой манере. Наверное, кто-то ввел его в заблуждение, что после шестидесяти детская речь придает мужчинам особый шарм. Я понятия не имею, что мне делать. Я жалею, что в школе права меня не учили, как реагировать при виде обнаженного члена собственного босса.

— Сомневаюсь, — заявляю я. — Если я не ошибаюсь и вы рассчитываете именно на то, о чем я думаю, это плохая идея. — Я поворачиваюсь к Карлу спиной и дрожащим пальцем кручу диск телефона, пока не дозваниваюсь к администратору. К счастью, Боб уже сменился.

— Через пять минут принесут раскладушку, — сообщаю ему я.

— Ну, дело еще вот в чем, — продолжает он. — Я все еще голоден, и, поскольку десерт мы так и не попробовали, я хочу съесть тебя. Тебе это понравится. — Карл опускает руку и тянется к своему члену. Этого нельзя допустить. Мне одновременно хочется плакать, смеяться и блевать. Как я после этого посмотрю в глаза кому-нибудь из сотрудников? Я подозреваю, что на их лица будет накладываться изображение гениталий Карла. Нет, еще хуже: Карла, массирующего свои гениталии.