имени не придумали. Леонид предложил — Виктория, в честь близкой уже победы, и я тотчас согласилась.

Спустя положенное время меня с дочкой выписали. Возвращалась я домой с некоторой тревогой — жива еще была в памяти обида от нежелания Леонида иметь ребенка.

Пришлось срочно искать коляску. Я обзвонила всех знакомых. Совершенно случайно жена композитора Хренникова сообщила, что где-то на Бронной продают подержанную коляску. Я тотчас туда побежала. Оказалась, что нужная мне квартира находится на шестом этаже. Я еще была довольно слаба после родов, но делать нечего — кое-как вскарабкалась наверх. Мне открыла симпатичная молодая женщина и сказала, что у нее действительно есть прекрасная «трофейная» коляска. Ребенок уже подрос, и она готова коляску продать. Коляска оказалась чудо как хороша, и я ее без разговоров приобрела. Видя, как я радуюсь удаче, женщина мне подарила половину яркой целлулоидной утки. Она извинилась, что утка сломана, но младенцу полезно смотреть на яркое — а где я еще такое найду? Я ее от души поблагодарила и, засунув утку в коляску, взвалила коляску на спину и стала спускаться — все шесть этажей вниз. Не помню уж, как я добралась до дома, но я была несказанно счастлива! Ведь теперь у Витуси есть «постоянное место жительства» — коляска для прогулок и одновременно кроватка.

На следующий день я торжественно вывезла Витусю на прогулку на Тверской бульвар. Краем глаза я замечала, что прохожие оборачиваются на необычно красивую коляску. Нам полагалось гулять по утрам два часа. В моем тонком пальто и туфлях я вскоре так промерзла на ноябрьском ветру, что посинела и с трудом ворочала руками. Когда я явилась в положенное время домой, Фани Израйлевна пришла в ужас. Она тотчас выдала мне для прогулок свою беличью шубу, сильно мне великоватую, и валенки. Вид у меня в этом наряде был сомнительный, но зато тепло. Так я и проходила на морозе всю зиму.

Начался новый этап в моей жизни — материнство. Я гуляла, кормила, укладывала спать по часам. Стирала и кипятила пеленки, готовила, ходила с коляской за продуктами. Мне повезло, что в тот первый период Леонид был на фронте. К его возвращению у меня уже было все четко организовано, и он не испытывал никаких неудобств. Витуся была спокойным ребенком, подавала голос, только когда хотела есть. Если ей случалось заплакать ночью, я ее моментально подхватывала на руки и бежала в ванную, где я ее перепеленывала и убаюкивала.

Уже много лет спустя, незадолго до смерти, в больнице, Леонид вдруг сказал: «А знаешь, я ведь никогда не слышал витусиного плача!» Значит, мои давние усилия не пропали даром! Наша дочь ничем не нарушила его покоя.

Во время поездок на фронт Туры подружились с генералом Николаем Сергеевичем Осликовским, командовавшим кавалерийским корпусом. Он оказался чрезвычайно интересным во всех отношениях человеком, любил театр и литературу. Когда Осликовский появлялся в Москве, то всегда останавливался в гостинице «Метрополь», в трехкомнатном люксе. Генерал был щедр, хлебосолен. Вечерами он приглашал гостей — писателей, композиторов и, чего греха таить, прелестных актрис, в основном из Вахтанговского театра.

Первый раз, когда он пригласил меня вместе с Леней, я отказалась. Причина проста — мне было нечего надеть. У меня просто не было «выходного платья». Леонид пошел один. Через полчаса раздался звонок: «Почему я вас не вижу? Я просто требую, чтобы вы тотчас приехали! Высылаю за вами адъютанта Киву». Что было делать? Кое-как приодевшись, в туфлях на босу ногу — приличных чулок у меня тоже не было — я села в генеральский джип. Подъехали к «Метрополю». Кива повел меня под руку по коридору к апартаментам генерала. Войдя, увидела шумное застолье и смущенно остановилась у дверей. И вдруг слышу знакомый голос: «Иди сюда, старуха!» Это был Константин Симонов, мой хороший знакомый. Он чутко уловил, в каком я состоянии, и усадил на свободный стул рядом с собой. Затем налил немного водки в фужер и шепнул: «Выпей, старуха! Сразу успокоишься». Я глотнула и мне действительно стало немного легче. Вдалеке от меня во главе стола сидели Николай Сергеевич и Леонид. Оба ободряюще улыбались мне. Еда была превосходная. Константин не забывал наполнять мою тарелку, я постепенно успокоилась и включилась в общую беседу и веселье. Оказывается, в тот вечер генерал настоял на моем присутствии, ибо хотел ближе познакомиться с избранницей Леонида и одобрить или отвергнуть его выбор. С того дня и началась моя долголетняя дружба с генералом, длившаяся до самой его кончины.

Узнав о рождении Витуси, он прислал из Германии всякие детские вещички и великолепную куклу с закрывающимися глазами. Конечно, для куклы она была еще слишком мала, но даже года через три-четыре она ее боялась и не хотела с ней играть.

Вскоре из эвакуации вернулась в Москву жена Петра Тура с их маленьким сыном Валерием. Ада была очень красива, с сильным характером, спортивного склада — хорошо играла в теннис, плавала, ездила на мотоцикле. Перед войной она снялась в кино, затем писала сценарии для научно-популярных фильмов. Однажды Леня привез с фронта какую-то газетенку, печатавшуюся на оккупированной территории. В ней была напечатана статья о Турах под заголовком «Две русские березы плачут по этим двум жидам». Об Аде там писали так: «Эта рыжая красавица гоняет по по Москве на мотоцикле и давит русских старух». Видит Бог, она никого никогда не «давила», а вот гонять, вероятно, гоняла.

У нас с Адочкой установились хорошие ровные отношения, сохранившиеся на всю жизнь, хотя настоящей дружеской близости как-то не получилось. Слишком мы были разные. После смерти Леонида она стала работать с Петром. Они вместе написали сценарий к фильму «Посол Советского Союза».

Первое лето после рождения Витуси мы провели в Кратове, где писателям выделили на лето несколько дач. Быт был трудный — воду приходилось таскать издалека, из колодца. Продукты по карточкам можно было «отоваривать» только в Москве. Я с помощью Фани Израйлевны и моей мамы делала все, что могла, чтобы моя маленькая дочка ни в чем не испытывала нужды. Я тоже должна была питаться прилично, чтобы не исчезло молоко. Это лето 1945 года я вспоминаю с содроганием.

Хотя война закончилась, Туры продолжали находиться на военной службе в качестве военных корреспондентов, часто ездили в командировки в воинские части. Но если они находились в Москве, то каждое утро после завтрака Леонид отправлялся к Петру, и они писали очерки в газету, сочиняли пьесу. Я не помню дня, чтобы они