Гурыня дополз до стола, просунул голову под гнутые ножки и принялся облизывать черный ботинок, биться головой об пол. Только бы не кончили, только бы!

Охранники-здоровяки выдернули его за ноги из-под стола, отволокли к двери, поставили. Низенький зловеще прошептал прямо в морду Гурыне:

– Убью, падла! – черные глаза его сверкали гневом и злобой. – Твое дело кивать и соглашаться! Им виднее! Еще раз закосишь, падла, кончу прямо здесь!

Гурыня кивнул. Он вдруг сам понял, что никакие его раскаяния, поклепы и все прочее никому тут не нужны. Им другое нужно. Но что?! Хрен их знает. Гурыне захотелось в сырую клеть.

Из-за стола опять протаробарили. Любопытные.

– Сколько человек было в банде? – перевел низенький, грозно шевеля бровями.

– Четверо, – угрюмо ответил Гурыня. Недоумение, вопрос, возглас, приглушенный смех… Хрен их поймешь, сами не знают, чего хотят.

– Болван, тебя спрашивают: это что же, вчетвером, вы ублюдки, эдакий переполох умудрились наделать, столько кровищи пролили, весь город перевернули вверх дном, отвечай!

– Вчетвером! – огрызнулся Гурыня.

За столом закивали.

Все, будут кончать, решил Гурыня. На него накатило вдруг дикое безразличие, захотелось спать. Он даже прикрыл глаза кожистой пленкой, то ли змеиной, то ли черепашьей. И зевнул – нарочито громко и протяжно.

– А в поселке тебя знают?

– Знают.

– Все?

– Все!

– И в Резервации знают?

– И в Резервации все знают!

Низенький осклабился.

– Так ты, ублюдок, что это – ты там у себя, в свинарнике гадюшном, в зоне поганой, авторитет, что ли?! Ты там чего – в законе, что ли, будешь!

– В законе! – тупо повторил Гурыня. Сидящие за столом переглянулись, покивали друг другу, протарабарили что-то, пошептались. И снова покивали.

– А не хотел бы ты, ублюдок, – зловеще поинтересовался низенький переводчик, – оказать небольшую услугу большим здешним начальникам, посотрудничать с ними и всем цивилизованным сообществом ради одного большого и нужного дела, а?

Гурыня совсем обалдел. Похоже, его не будут пока кончать. Он сразу расправил плечи, выпятил живот, отставил вбок лапу.

– Ты узнай у них – чего мне дадут за это дело? – нагловато спросил он.

Низенький побагровел.

– Я тебе, ублюдок, дам в морду. А они добавят, коли у тебя есть какие-то вопросы и расхождения по обсуждаемой проблеме, понял?

– Так точно! – Гурыня вытянулся по стойке смирно. – Так бы прямо и сказали, а то все вокруг да около, все, понимаешь, мозги пудрят, а чего пудрят – сами не знают.

– Заткнись, ублюдок! И отвечай.

– Я согласный! – выпалил Гурыня.

Низенький перевел. И снова они долго говорили меж собой, все совещались да советовались. Последний вопрос озадачил Гурыню.

– Ну, а ежели не четверо в твоей… кх-м, в твоем отряде будет, а, скажем, сорок? Или десять раз по сорок – вытянешь, управишься?! – спросил низенький, подмигивая, кривя губы и всей мимикой жирного лица давая понять, что отрицательный ответ не годится.

– Так точно! – рявкнул Гурыня молодецки. – Управлюсь!

Сидевший посередине огромный и важный седовласый румяный старец встал, вышел из-за стола, подошел к Гурыне. И нежно похлопал его по небритой щеке.

– Гу-уд! – проговорил с растяжкой. Еще потрепал Гурынину щеку. И с прищелкивающим акцентом добавил: – Кар-ра-шо-о! Ты есть кар-роший бой. Слуши – не туши!

И они все ни с того, ни с сего расхохотались.

(продолжение следует)

Объявления