litbaza книги онлайнИсторическая прозаБродский. Русский поэт - Владимир Бондаренко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 93
Перейти на страницу:

Но Ялта, дав ему возможность покончить с любовным романом, не насытила самим Крымом. Осенью, в октябре 1969 года, ему удалось получить путевку в писательский Дом творчества «Коктебель». По сути, Коктебель и был идеальной имперской «глухой провинцией у моря». Тут тебе и остатки античности, его любимой Римской империи, тут и древние скифы, при этом, как говаривали, «любимая песочница советской империи». Все сразу. Да еще и богема, которой Иосиф тоже не чурался. Там можно было чувствовать себя и «несоветским человеком». Вспоминает все тот же Михаил Ардов, давний коктебелец со стажем: «В тот год друзья раздобыли Бродскому путевку в коктебельский писательский дом, а я тогда жил у Габричевских. Собственно, уже у одной Натальи Алексеевны, Александр Георгиевич скончался за год до этого — в сентябре 1968-го. Бродский там пришелся ко двору. Мы ежедневно выпивали, шутили, слушали иностранное радио… Шумно отметили день моего рождения 21 октября. Бродский по этому случаю сочинил пространную шутливую оду. А еще мы ходили в совхозный сад джимболосить. Это местный крымский глагол, он означает собирание остатков в садах и виноградниках. Само слово это Бродскому чрезвычайно понравилось. Он даже шуточную оду ко дню моего рождения окончил так:

За сотню строк наджимболосив,
Я Вас приветствую. Иосиф».

Тогда же Наталья Северцова написала его коктебельский портрет, к которому он на обороте сделал посвящение художнице: «Пускай же благодарностью прервется / Моим пером сплетаемая нить…»

«Я не придерживаюсь и не ищу какой-то одной манеры. По-моему, всякий осколок, всякая соломинка может заговорить языком искусства, если художник сумеет извлечь из них ту красоту, которая в них скрыта, как во всей окружающей жизни», — писала художница Наталья Северцова (1901–1970). Она была женой выдающегося искусствоведа, философа, переводчика Александра Габричевского. Актриса, ученица известного театрального режиссера Юрия Завадского, Северцова стала хозяйкой легендарного дома в Коктебеле, где бывали знаменитые поэты, музыканты, художники: Андрей Белый, Максимилиан Волошин, Марина Цветаева, Роберт Фальк, Генрих Нейгауз, Святослав Рихтер… Одним из последних ее любимых гостей был и Иосиф Бродский, живший у нее в 1967 году и часто бывавший в октябре 1969 года. Там он написал сонет «Madam, благодарю за мой портрет…», адресованный хозяйке дома.

С тех пор Коктебель казался ему кусочком рая. Что еще надо неприхотливому в быту поэту: полная свобода, почти не ограниченная властями, которых в том же Коктебеле и не видно вовсе, возможность писать, прекрасный коктебельский коньяк и всегда шумное море. Да еще мистический, дающий энергию Карадаг. В стихотворении, посвященном Наталье Северцовой и датированном октябрем 1969-го, он пишет:

Не рыдай, что будущего нет.
Это — тоже в перечне примет
места, именуемого Раем.
Запрягай же, жизнь моя сестра,
в бричку яблонь серую. Пора!
То не в церковь белую к венцу —
прямо к света нашего концу,
точно в рощу вместе за грибами.

Запомним: «Место, именуемое Раем…» И вроде бы уже была сырая осень, поэт ходил по берегу моря в курточке, укрывался от ветра и брызг, но на лице его явно написанная радость от жизни, от поэзии, от девушек, от моря, от вулкана, от рая. Я считаю сделанное тогда фото одной из самых удачных фотографий Иосифа Бродского. Балюстраду на берегу моря хорошо помнят все коктебельцы, для меня это тоже с 1970-х годов одно из самых любимых мест. На снимке видны и море, и пляж, и даже любимый кот выглядывает из куртки; из-под капюшона виден и один острый наблюдающий глаз поэта. Не знаю, кто сделал фотографию — может, Яков Гордин, тоже находившийся там, может, Анатолий Найман?

Впрочем, там была целая компания молодых литераторов, допущенных в октябре до писательского Дома творчества — летом давали путевки самым именитым и чиновным. В такой атмосфере и стихи писались легко:

Приехать к морю в несезон,
помимо матерьяльных выгод,
имеет тот еще резон,
что это — временный, но выход
за скобки года, из ворот
тюрьмы. Посмеиваясь криво,
пусть Время взяток не берет —
Пространство, друг, сребролюбиво!
Орел двугривенника прав,
четыре времени поправ!

В этом октябрьском стихотворении «С видом на море», посвященном Ирине Медведевой, он подробнейшим образом описывает все детали коктебельского быта, все закоулки пейзажа.

Здесь виноградники с холма
бегут темно-зеленым туком.
Хозяйки белые дома
здесь топят розоватым буком.

Так и видишь эти бегущие вниз с холма виноградники на горе Волошина, видишь эти приветливые небольшие белые домики местных жителей.

…свершивший туалет без мыла
пророк, застигнутый врасплох
при сотворении кумира,
свой первый кофе пьет уже
на набережной в неглиже.

Набережная Коктебеля, знаменитая площадка перед Домом творчества писателей, тут же дом самого Макса Волошина, его памятник, площадка заканчивается литературным салоном моего друга Славы Ложко. Слава уже пробил памятник Николаю Гумилеву в Коктебеле, пора бы ему заняться проектом памятника Иосифу Бродскому. Не в его ли салоне поэт пил свой первый кофе в неглиже?

…Обзаведясь
в киоске прессою вчерашней,
он размещается в одном
из алюминиевых кресел;
гниют баркасы кверху дном,
дымит на горизонте крейсер,
и сохнут водоросли на
затылке плоском валуна.

Точнейший быт отдыхающего в Коктебеле литератора. Прыгает в прибой, освежается, пьет кофе и «лезет в гору без усилий…», на ту самую гору Волошина, где и находится могила знаменитого русского поэта. Это уже какая-то иная творческая реальность жизни.

Когда так много позади
всего, в особенности — горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря.
Оно обширнее. Оно
и глубже. Это превосходство —
не слишком радостное. Но
уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.

Это стихотворение давно бы уже надо выбить на камне при подъезде к Коктебелю. Я понимаю: в советское время Бродского нельзя было вспоминать по одним причинам, в украинские времена — по другим (всем памятно стихотворение «На независимость Украины»), но сегодня коктебельцам пора уже озаботиться этим.

Из Коктебеля поэт ездил и в Бахчисарай, где написал шутливые стихи: «Где раньше ханский был шатер, / устроил хамский пир шахтер…» Писатель Юрий Кувалдин вспоминает те коктебельские времена: «Шумело море в конце октября 1969 года. Было тепло, и кое-кто даже купался. Мы сидели на палубе. Володя Купченко, Иосиф Бродский, Александр Горловский из Загорска и я в роли писателя Юрия Кувалдина, принесшего бутылку коньяку. А тут и вина молодого мутного было достаточно. Я приехал сюда из Риги, от художника Яна Паулюка. Было еще человек десять-пятнадцать без вести пропавших с лица земли. Юный, рыжий и конопатый, Иосиф Бродский, глядя куда-то в даль моря, прочитал: „Октябрь. Море поутру/ лежит щекой на волнорезе…“ Читал он всегда с большой охотой, подвывал свои стихи так поэтически-монотонно, что ни один чтец так читать не может. Бродский бывал в Коктебеле несколько раз…»

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 93
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?