ты придурок! Я подумала, что у вас там настоящая война… Приеду, убью!

— Аха-ха-ха!

* * *

Исправительное учреждение "Анян"

С разрешения охранницы ЮнМи на обеде подсаживается к столику, за которым сидит недавно выпущенная из карцера ШиХва.

— Привет. И не пугайся. У меня для тебя хорошие новости.

В глазах у карманницы тотчас вскипают слёзы.

— Не реви. Всё нормально. Уже всё нормально. Жива твоя СоЮн и здорова. Скоро, наверное, на свидание придёт. Вот с хальмони похуже. Она в больницу попала с сердечным приступом. Но, вроде бы, без особых последствий.

— А почему она не приходила? Почему не звонила?

— Почему-почему… Потому. Там такая дурь случилась, что нарочно не придумаешь. Вот зря ты не сказала мне, что твои родители наркоманы.

— Я думала, они уже вылечились.

— Такие от этого не вылечиваются. Знаешь, что они удумали. Они выкрали твою сестру, отобрали телефон, заперли её в подвале где-то на окраине и потребовали от бабушки выкуп. За свою дочь, представляешь! На дозу им не хватало. Теперь сядут и надолго. Может быть, на всю оставшуюся жизнь.

ШиХва пытается осмыслить полученную информацию, застывает на какое-то время, затем решительно мотает головой:

— Ну так им и надо. Ничуть мне их не жалко. Они нас никогда не любили. А за сестрёнку я бы их сама… Спасибо, Юна. Я так тебе благодарна! Проси чего хочешь, всё для тебя сделаю… Правда, честно говоря, я ничего и не могу. У меня даже денег почти нет.

— Я разве что-то говорила о деньгах, дурочка. Но у меня к тебе есть пара вопросов. Скажи, ты петь и танцевать умеешь?

(스물여섯번째꿈) Сон двадцать шестой. Лишний вес

Исправительное учреждение "Анян". Вечер

ДжиУ подходит к кровати, на которой ЮнМи, сидя рядом с ДаЕн, учит её правильному произношению самых ходовых фраз на английском. Дело движется с трудом.

— Ну-ка, крохотуля, сбрызни отсюдова, — командует ДжиУ. — У меня дело к нашей звезде и оно не для чужих ушей.

— Пусть сидит, — ЮнМи придерживает дёрнувшуюся уйти ДаЕн. — Она нам не помешает.

— У вас с ней что, розовая любовь? — ухмыляется ДжиУ.

— Фиолетовая, — хмуро поправляет ЮнМи. — Очень страстная и прекрасная. Говори, чего надо. Впрочем, я и так знаю.

— Да неужто? Ну попробуй, угадай.

— Ты хочешь, чтобы я поговорила с НаБом-сии насчёт того, чтобы тебя зачислили в мою танцевальную группу.

ДжиУ слегка меняется в лице.

— Ты мудан?

"Главное, что не мудак", — усмехается про себя Серёга, а вслух говорит, вспомнив эпизод одного приснившегося разговора:

— Меньше надо во сне разговаривать.

— А-а-а, — понимающе тянет ДжиУ, поверившая было в сверхестественное. — Так это… Попросишь? Я хорошо танцую. Нигде, правда, не училась. Так, дома под магнитофон ногами дрыгала, ну и на дискотеках зажигала. Подружки говорили, что у меня неплохо получалось.

— Хорошо, я спрошу у начальницы, — соглашается ЮнМи. — Я, честно говоря, и сама хотела тебе предложить. У нас как раз в группе участниц не хватает.

— Хульюман! — обрадовалась ДжиУ, и её корейское "Отлично!" прозвучало для Юркина почти как ругательство. — Ну тогда не буду вам мешать.

Но, уходя, не удержалась и всё-таки съязвила напоследок:

— Цветочки-голубочки. Ха-ха!

— ЮнМи-я-а, зачем ты согласилась? — зашептала ДаЕн прямо в ухо. — Как она будет танцевать, она же толстая.

— Она не толстая, а плотная. Она ведь не виновата, что мама её такой вот родила. А ты думаешь, что хорошо танцевать могут только худые?

— Стройные, — поправила ДаЕн. — Все айдолы очень стройные. А такая бочка, как ДжиУ айдолом никогда не станет, пусть она даже танцевать будет лучше всех.

— Ты не права, ДаЕн-ян. Бывают и толстые айдолы и коротконогие и слишком жопастые, извини за выражение. Дело ведь не только во внешнем виде, но и в том, как человек себя ведёт, как двигается… Как себя зрителям преподносит. На иного посмотришь — ну ни рожи ни кожи, а он настолько в своей неотразимости и в своём таланте уверен, что все вокруг этой его уверенностью заражаются и думают, что так и нужно. Понимаешь? Кроме того, я не хочу ДжиУ отказывать ещё и потому, что, может быть, для неё это реальный шанс стать порядочным и честным человеком. Может быть, наши танцы её жизнь в лучшую сторону изменят.

— Ну, если так посмотреть, то тогда да-а-а, — тянет ДаЕн. — Только я её всё равно боюсь.

Поднимаю голову от учебника и встречаюсь взглядом с БонСу. Она несколько секунд смотрит на меня, затем, указав глазами на ДжиУ, согласно кивает. Она не против, это хорошо, значит, проблем не предвидится.

* * *

Сон Серёги Юркина

Президент СанХён не в духе, что в последнее время бывает с ним довольно редко. Он хмурится и нервно барабанит пальцами по столу.

— Что-то случилось, сабоним? — осторожно интересуюсь я. — Неужели язва опять открылась?

— Язва в моей жизни одна, — отмахивается он. — И она сейчас смотрит на меня своими синими бесстыжими глазами… Скажи, ты когда наконец научишься соблюдать элементарную вежливость? Знаешь, что о тебе говорят? "Она наглая и не знает своего места".

Так, ну всё понятно. У Саныча очередной приступ дурного настроения, вот он и решил на мне отыграться. Нет, я догадываюсь об истинной причине его недовольства, но это не значит, что я буду покорно молчать в тряпочку. Не на того напали, сабоним.

— Господин президент, — спрашиваю я очень вежливо. — Скажите, пожалуйста, а где оно, это пресловутое МОЁ место? И кто, хотелось бы узнать, мне его определил?

— Пресловутое… — хмыкает он. — Слова-то какие знаешь. Твоё место там же, где и у всех правильно воспитанных корейских девушек, которые почитают старших и никогда им не перечат. А определило тебе это место наше общество и его вековые традиции.

И пока я пытаюсь придумать достойный ответ, он, чтобы окончательно меня добить, заходит с другого фланга: