Пятый

«Всё, хватит!».

Не в силах больше сделать и шага, плюхаюсь в сугроб под какой-то куст. Спина окаменела и не шевелится, мышцы ног горят от прилившей к ним крови, руки как будто чужие: даже телефона не достать. Сейчас, полежу минуту, и вызову машину.

Всё было зря: охота прошла впустую. Это было понятно после второй разведки, но глава решил рискнуть.

Чувак выслушал стандартное предложение, и выбрал уйти. Сказал, что слишком от этого устал. Просил только, чтобы было быстро и не больно.

Жаль. В этот раз мы с охотой явно опоздали.

Каждая мышца тела дрожит: давно я не был таким измотанным. Видимо, тело, что я отнёс в овраг, было слишком тяжелым. Хорошо, что пошел густой снегопад: через полчаса не будет уже никаких следов.

Руки вновь обретают чувствительность: нахожу телефон в кармане, неловко жму на кнопки, и говорю, что всё кончено. На том конце отвечают, что они рядом, пять минут.

Откидываюсь на спину: крупные хлопья падают на лицо, и тут же тают.

Смотря, как из темного неба причудливыми траекториями выныривает снег, внезапно вспоминаю о тебе.

«Вот так проходят твои дни?».

Какого это: целый день лежать лишь на спине? О чём ты думаешь, глядя лишь в потолок?

Мне захотелось поделиться этим тёмным небом, падающим снегом и ощущением сугробной постели под спиной.

Я бы мог это сфотографировать, но твой телефон всё еще разряжен. У меня не было возможности решить вопрос с зарядкой: охота отняла всё время. Рабочий телефон, что зажат в руке – придётся сдать.

Но кое-что на память я пронести смогу.

Протягиваю руку и срываю сухое соцветие с куста.

Наверное, весной это была сирень.

Рэй

Сегодня был день пересмотра архива на актуальность предсказаний. Мне достались предсказания десяти-пятнадцатилетней давности: это, видимо, было золотое время организации. В архивах упоминались такие потенциалы, которые и представить себе сложно. Сиамские близнецы, засыпающие в своём теле, но могущие проснуться в другом – их условно называли «Соньками». Прорицательница Василиса, выдающая очень точные прорицания, но на армянском языке, которого совсем не знала, во время приступов лунатизма. Девушка, исцеляющая наложением рук.

Камэл, Энола, Ё-на и даже Андрей бледно смотрятся на их фоне, не говоря уж обо мне. Вот были масштабы, вот были потенциалы – не чета нынешним. Что случилось в эти десять лет? Была демографическая яма и число потенциалов сократилось пропорционально населению? Или способов найти потенциал стало меньше? Или потенциалы обмельчали в принципе?

Сколько ни думаю об этом, факта это не меняет: сейчас организация на грани выживания.

И я должен приложить все усилия: раз не на охоте, то хотя бы в аналитике.

Хотя бы в этом – сопоставлении фактов – я хорош. Если мой мозг не занят делом, он начинает искать причины и следствия моего потенциала – и думать об этом, если честно, мне поднадоело. Лучше выносить вердикты чужим словам, ощущениям и снам.

Становится чуть спокойнее от мысли, что меня страхует еще десяток аналитиков с большим опытом, поэтому я могу быть чуть смелее в суждениях. «Это не подходит, это тоже, это тоже». Складывается впечатление, что я даже чего-то значу.

Ох, ну правда, разве можно всерьёз рассматривать предсказания, в которых фигурирует проектор для диафильмов или карточки для таксофона? Прошлый век: таких технологий уже даже в глубинке не найти. Есть еще предсказания с прямым указанием года или привязкой к конкретному событию: терракт в театре, победа Милана в суперлиге, проигрыш кандидата в президенты – все эти предсказания можно отправить в мусорку, потому что события уже исполнились. Всё это – потерянные потенциалы, которые были упущены, и, скорее всего, уже мертвы.

Есть и вовсе не предсказания вовсе, а какие-то зарисовки, фантазии. Ждущий парень в кафе, у которого сильно болит рука, двое, возвращающиеся на велосипеде в тяготящей тишине, раздражённая девушка, ожидающая зеленый свет светофора зимним вечером, парень в слезах, молящий о спасении умирающего, парень, сламывающий ветку с сиреневого куста, – что это вообще всё и для чего это кому-то знать? Как можно применить такое? И таких среди предсказаний тоже полно…

99% из того, что я анализирую – мусор: это уже было, это непонятно, как применять, это непонятно, как толковать. Но, вспомнив лицо главы, когда он пришёл за мной, понимаю: ради одного единственного процента стоит постараться.

Возможно, где-то там сейчас перекидывает ногу через ограждение ещё один мальчик, уверенный, что сошёл с ума: и в моих силах будет направить к нему главу.

Глава

Камэл доложил о неудаче на последней охоте. Ожидаемо: ведь в самом предсказании указывалось на «упокоение». Жаль, конечно, я надеялся, что всё же прокатит.

Хотя потенциал был не сказать что очень интересный. Был бы интересный, я пошёл бы за ним сам. В конце концов, мой потенциал: нравиться абсолютно всем – только на это и годен.

Раньше я формулировал его по-другому: «парень, у которого получается всё, за что бы он ни брался». С самого детства так было: стоило мне проявить к чему-то интерес, у меня получалось это с первого раза. Мама говорила, что я в полгода сел, через неделю – встал, а через две недели – пошёл. Читать научился в три года. Ездить на велосипеде, плавать, делать сальто назад – с первого раза. Любая игра, которую бы я ни начинал, оканчивалась моей победой. Забить с трехочковой? Без проблем. Пробежать эстафету? Запросто. Выйти на городскую олимпиаду? Легко. Любой конкурс, любое соревнование, даже самое маленькое – давалось мне без усилий. Поэтому я скоро начал отказываться от участия – ведь результат был известен наперёд. Я соглашался только если был кто-то, кто бросал мне вызов: тогда это обретало хоть какой-то оттенок развлечения.

Меня обожали все: от маминых подруг до младшеклассниц, от случайных гостей в нашем доме до бабушек в автобусе. Отец брал меня с собой на все корпоративные выезды, и его коллеги были очарованы таким маленьким взрослым сыном. Я знал силу своего авторитета и пресекал конфликты в классе, выбирал, что будем делать в воскресенье с друзьями, что будем смотреть в семейном отпуске. Меня звали на все стрелки между школами: и, разумеется, где нельзя было договориться словом, я без труда одерживал победу кулаками.

У такой жизни был только один недостаток: ничего не хотелось делать. По большей части я делал не то, что хотел (ведь это нужно было искать), а то, что должен был – и был доволен.

«Парень, у