Изменилось ли после этого разговора отношение королевы к баронессе Грей? Да, ее величество, вопреки данному ей имени, пуще прежнего возненавидела девушку и поклялась сделать все возможное, чтобы Анна-Мария покинула область опасной близости к королю Эдуарду.

Одним из первых шагов, которые предприняла королева на пути достижения заветной цели, стало ее мнимое дурное самочувствие в день бала у герцога Шанто. Ее величество узнала, что король, вопреки собственной привычке, намеревается посетить этот бал. Так же ее величество узнала, что герцог имел неосторожность пригласить на бал Анну-Марию одной из первых.

– Но не могу же я теперь отменить это приглашение! – воскликнул герцог, когда посыльный королевы передал дворянину ее недовольство.

– Ну, что ж… Это лишний раз доказывает, что мне, как и прежде, придется во всем полагаться только на себя, – обронила королева, когда посыльный принес ей ответ герцога Шанто.

Головная боль началась у ее величества сразу после обеда и к вечеру заметно усилилась. Королева настаивала, чтобы супруг не покидал ее ни на миг, уверяла, что не переживет предстоящей ночи, и хочет, чтобы в последние часы король был подле нее.

Его величество, хоть и догадывался об истинной причине мигрени, не решился спорить с супругой и покорно потакал всем ее желаниям. Он уже совсем отчаялся найти повод отлучиться от постели больной, чтобы написать несколько строк баронессе Грей и передать их ей на балу через своего верного слугу, когда фрейлина сообщила, что кардинал Линн просит об аудиенции у ее величества.

– Просите! Конечно, просите! – велела королева. – О! Друг мой, простите мне мои грехи. Я не хочу забирать их с собой, – театрально запрокинув голову и приложив левую руку ко лбу, заявила королева София.

Его высокопреосвященство едва слышно прочитал короткую молитву, рукой прочертил в воздухе крест, после чего заверил ее величество, что Господь с ней и не допустит скоропостижной смерти. Продолжать стенания после слов кардинала было неудобно, и королева София ненадолго прекратила свой спектакль.

– Мой король, – в наступившей тишине произнес кардинал, – меня привели к вам в этот тяжелый час дела. Могу ли я надеяться, что вы уделите мне несколько минут?

Его величество вопросительно посмотрел на ее величество.

– Да, да, любимый. Удели его высокопреосвященству несколько минут. Его дела, несомненно, важнее даже моей жизни, – пустив слезу, проговорила королева. Ее внезапное согласие объяснялось очень просто. Она не могла и мысли допустить, что его высокопреосвященство может быть союзником ее супруга в деле измены.

Кардинал в сопровождении его величества Эдуарда вышли. Королева вновь принялась стонать, что было на руку заговорщикам: так ни сама мнимая больная, ни слуги не могли услышать их разговора.

– Поговорите с ней, передайте, что я тревожусь за нее. Она не пишет вот уже несколько месяцев. Передайте, что я скучаю по ней, что хочу увидеть, – король замолчал, с опаской покосившись на дверь в спальню супруги. Доносившиеся откуда стоны на мгновение смолкли.

Положив руку ему на плечо, его высокопреосвященство коротко кивнул.

– Мужайтесь, мой король. Эта женщина – ваша супруга перед людьми и Богом. И по-своему любит вас.

– Я тоже люблю ее, – вздохнул король Эдуард. – Но София не желает этого понимать.

– Мужайтесь, мой король, – повторил кардинал Линн. – И не беспокойтесь: я передам ваши чувства и ваши слова баронессе Грей.

– И передайте, что я найду способ в ближайшем времени увидеться с ней… Впрочем, нет. Этого не говорите ей. Она не одобрит.

Король и кардинал на этом распрощались. Его высокопреосвященство отправился на бал, посещать который имел не больше желания, чем было сейчас у короля Эдуарда в отношении возвращения в спальню ее величества Софии.

* * *

На другое утро королева встала рано, поскольку тело ее решительно противилось тому, чтобы продолжать оставаться в горизонтальном положении. Ее величество накинула шелковый халат на плечи и позвала одну из фрейлин, должных прислуживать ей при утреннем туалете. Фрейлина тотчас же явилась, приведя с собой парикмахера.

– Как ваше величество чувствуют себя? – любезно поинтересовалась девушка, пока парикмахер был занят волосами королевы, и некому было помогать одеваться.

– Спасибо, моя дорогая. Значительно лучше, чем вчера, – ответила ее величество с улыбкой.

Королева София посмотрела на свое отражение в зеркале. К счастью, ее сегодняшний болезненный внешний вид удачно объяснялся вчерашней мигренью. Королева вздохнула. Парикмахер принял недовольство на свой счет и поторопился закончить работу, хотя в том не было никакой нужды. Вздох королевы Софии являл собой всего лишь проявление терзавших ее величество мыслей. Теперь, когда угроза присутствия в столице Анны-Марии больше не занимала ее разум целиком, женщина смогла осознать, как дурно повела себя накануне и как велика ее вина перед супругом. Нужно было принести его величеству извинения и как можно скорее. Вот только без серьезного повода королева София вряд ли могла рассчитывать на аудиенцию.

– А мне так бы хотелось с ним встретиться, – прошептала женщина, вновь вздохнула, невольно заставляя парикмахера еще быстрее делать свое дело.

После легкого завтрака королева изъявила желание прогуляться по саду. Две фрейлины вызвались ее сопровождать, однако ее величество решительно отвергла предложение. Быть может, подумала она, король увидит ее в дымчатом платье одиноко бродящую по садовым дорожкам, поймет искренность ее сожаления и пригласит зайти в свои покои.

По прошествии доброго часа ее величество София все также в одиночестве бродила по саду, уже оставив всякую надежду встретиться с супругом в это утро. Перебирая в памяти события минувшего дня, королева вспомнила, что вечером к ней в спальню заходил кардинал Линн. Он был расстроен, увидев состояние королевы, он старался ее поддержать. И, пожалуй, никому бы не показалось странным, если бы ее величество теперь зашла в покои его высокопреосвященства и выразила ему свою благодарность.

Королева решила вернуться и отдать соответствующие распоряжения фрейлинам. Однако дойти до цели ей было не суждено. На дорожке мрачной аллеи, ведущей к южному входу в парк королевского дворца, показался человек, встречи с которым никогда не приносили ее величеству радости.

Полицейский следователь Кристиан Блодхон по прозвищу Полковник с самым решительным видом двигался от королевского дворца по направлению к выходу и, так уж вышло, по направлению к королеве, остановившейся на полпути к цели полицейского. О выходе полицейский мог не беспокоиться – он располагался там же, где и всегда, – погруженный в свои мысли, мужчина не заметил ее величества, чуть отошедший к краю дорожки. Поначалу королеве даже пришлось по душе это обстоятельство, но потом ее величество передумала, наконец, найдя повод появиться в королевском кабинете.

– Полковник Блодхон! – окликнула королева полицейского.