Тем более что в современных обществах эти проблемы приобретают угрожающие размеры. Прежде всего имеются в виду общественные блага, непосредственно определяющие устойчивость образа жизни людей. Данные вопросы в значительной степени пересекаются с проблемой экстерналий, связанных с ущербом окружающей среде и изменениями климата. При рассмотрении этих кризисов как внешних эффектов в первую очередь на ум приходит роль человеческих действий в их создании. Большая часть ущерба, наносимого окружающей среде, является результатом совершенных примеров экстерналий: выпуск предназначенных для рынка товаров, когда сопутствующий экологический ущерб не учитывается в расчетах издержек фирм-производителей (хотя мы всегда должны помнить о том, что вклад государственной экономики советского блока в загрязнение природы превышал ее долю в мировом производстве). Признание и правильная оценка роли человеческого фактора в изменении климата позволили бы изменить наш образ жизни и создать стимулы, которые отличались бы от тех, что порождает рынок сам по себе.

Борьба с теми, кто отрицает изменение климата – в первую очередь с богатыми американскими корпорациями, продолжающими извлекать прибыль из методов производства и товаров, причиняющих ущерб природе, – имеет огромное значение. В то же время, когда мы размышляем об экологической устойчивости с точки зрения не рыночных внешних эффектов, а общественных благ, мы не испытываем ни малейшей потребности в такого рода доводах. Но независимо от того, какое количество причин вызывает изменение климата, оно непосредственно угрожает устойчивости человеческой жизни. Признаем, что человечеству не под силу полностью справиться с этой угрозой. Но часть наших экономических процессов усугубляет проблему, даже если они и не являются ее непосредственной причиной. Для того чтобы противостоять изменению климата, необходимы действия, которые выходят за пределы рынка, поскольку на кону стоят общественные блага. Классический их пример – атмосфера Земли, воздух, которым мы дышим. Никто не способен получить ее в полную собственность, и никто не может быть исключен из числа ее потребителей. Поэтому ни у кого нет стимулов к извлечению денег из того, чтобы «приглядывать» за атмосферой. В некоторых аспектах рынок может помочь нам в достижении экологической устойчивости; например, удорожание невозобновляемых источников энергии означает повышение жизнеспособности разработок, направленных на коммерческое использование солнечной энергии. Однако рынок сам по себе реагирует на подобные вызовы со значительным отставанием во времени. Рыночные цены изменяются только тогда, когда отрицательные последствия экологического ущерба начинают ощущаться в повседневной жизни людей. Это промедление может оказаться решающим. Вероятно, заставить государство действовать способны только «тревожные группы», являющиеся частью гражданского общества, которые требуют от правительства незамедлительных действий. Самые же масштабные проблемы, связанные с защитой будущего нашей планеты, остро нуждаются в действиях, которые могут предполагать и использование рынка. Но они должны основываться на более широком диапазоне самых разных мер. Прежде всего речь идет об использовании государственной власти, а также о готовности к уплате налогов и определенном сокращении частного потребления.

В своей совокупности эти проблемы образуют крупнейший единый, вероятно крупнейший мыслимый пример политики неолиберальных обществ: есть те, кто готовы признать ограниченность рыночных решений и действовать с учетом этого; и есть те, кто, исходя из интересов групп, которые они представляют, стремятся раздвинуть границы рынка и отказываются признавать его несоответствия. В наши дни только социал-демократия имеет за спиной давнюю политическую традицию, позволяющую ей искренне отстаивать набор позиций первого рода. «Зеленые» партии и экологические движения полностью осознают масштабы проблемы и становятся жизненно важными союзниками социал-демократов, но они являются более слабыми политическими силами. Все остальные политические движения нашего времени ушли слишком далеко по дороге неолиберализма и в огромной степени зависят от поддержки крупных корпораций. Поэтому мы не имеем права доверять им в вопросе устойчивости человеческой жизни на нашей планете. Нас может спасти только коалиция социал-демократов и «зеленых» движений. Однако она должна приобрести более широкий международный характер, так как изменение климата не признает даже самого жесткого пограничного контроля со стороны государственной политики той или иной страны.

Из всех этих примеров следует один важный положительный урок: маркетизация должна сопровождаться – но не замещаться – мерами, позволяющими сдерживать ее негативные последствия. На протяжении последних 150 лет сторонами великих социально-экономических и политических противостояний, своего рода игр с нулевой суммой, выступали те, кто стремился к как можно более широкому рынку, и те, кто выступал за их сдерживание. В действительности эти взаимоотношения должны и могут приносить положительную сумму. Процесс маркетизации, разрушающий один комплекс нерыночных институтов – во многих случаях с положительными результатами, – должен сопровождаться (возможно, с некоторым отставанием во времени) созданием новых институтов, способных исправлять свои собственные недостатки, поддерживая важные для людей ценности, которым рынок, по всей вероятности, скорее всего только навредит (как в случае с доверием или с чувством уверенности), а в лучшем, если их не удастся коммерциализировать, отодвинет на задний план. Следует признать, что предпринимаемые в некий момент времени меры, направленные на защиту от рынка более слабых групп, иногда становятся защитой привилегий некоторых, исключая других. Это может потребовать принятия дополнительной «дозы» маркетизации или вмешательства в некоей другой форме с целью недопущения такого рода защиты – помимо прочего это была рутинная проблема периода развития человечества, предшествовавшего Великой трансформации, о которой писал Поланьи. Позиция, основанная на принятии множества выгод, ассоциирующихся с экспансией рыночных отношений, но предполагающая поиск действий, направленных на компенсацию ущерба и достижение целей, подрываемых в процессе маркетизации, является установкой тех, кто принимает неолиберализм второго рода, но настороженно относится к неолиберализму первого рода. С этой позицией неолибералов второго рода прекрасно согласуются едва ли не все призывы социал-демократии, что может стать основой для формирования общей позиции. Призывы к гражданству, солидарности, сострадание к бедным и обездоленным, требование о сокращении уровня неравенства – все эти лозунги могут быть вновь подтверждены, если мы зададимся вопросом о выгодах и издержках маркетизации. Но как быть, если вторые перевешивают первые? В то же время данная позиция позволяет рассматривать давние проблемные вопросы в русле современного экономического мышления.

Нам часто удается добиться положительных исходов в отношениях между рынками и мерами, которые предпринимаются для компенсации их воздействий. Однако во многих случаях они достигаются отнюдь не в результате последовательного планирования. Скорее, они становятся результатом разрешения конфликтов и противостояний по причинам, которые были рассмотрены нами в предыдущей главе. Интенсификация рынков и меры защиты от нее, как правило, соответствуют интересам отличных друг от друга групп, характеризующихся различными уровнями доходов и благосостояния. Если положение вещей не изменится, конфликты и споры, вероятно, будут способствовать повышению наших шансов на нахождение новых решений – тем самым мы избежим прихода к власти великодушных диктаторов, утверждающих, что они будут действовать во благо всем нам. Основная идея этой книги состоит в том, что социал-демократы и «зеленые» имеют наилучшие шансы для того, чтобы обеспечить жизненно важное многообразие, проистекающее из признания отсутствия в мире какой-либо определенности. Но прежде чем мы перейдем к изучению этой темы, нам необходимо подробнее рассмотреть основную классическую область социальной политики, в которой мы можем увидеть в действии созидательное напряжение между маркетизацией и мерами, позволяющими компенсировать ее отрицательные последствия, – социальную политику в части ее воздействия на рынок труда.