Джен не могла с этим спорить. Но почему это ее не радует?

* * *

Люка взял дело в свои руки. Джен была ошеломлена размером коллекции отца и особенно объемом работы, которую предстояло выполнить. Ей понадобятся месяцы.

Он оставил девушку у ворот гостевого дома, чтобы дать ей немного времени привыкнуть к этой мысли. Если она сейчас откажется, это положит конец его расследованию. Но, похоже, этого не произойдет. Люка пригласил ее на ужин в большом доме. Немного подумав, она согласилась.

Когда Люка спустился вниз, Джен ожидала его в библиотеке, листая одну из его любимых книг. Ее красота потрясла его. Пораженный, он остановился у двери, чтобы рассмотреть ее во всех деталях. Она выбрала одно из своих новых платьев, очень простое, из шелка глубокого аквамаринового цвета.

— Хозяин и Командир? — сказала она, нарушая неловкую тишину, и вернула книгу на полку.

— Это мое воскресное имя.

— Это название книги, — ответила она, весело глядя на Люку. — Мне нравится твоя библиотека.

— Мне тоже. — Он пересек комнату и подошел к девушке. — Именно здесь я узнал, что Императорский бриллиант считается наиболее значительным камнем в короне Наполеона, отсюда и проклятие. Но Наполеон окончил свою жизнь далеко не в минуту славы. Уверен, ты знаешь об этом. Я всегда увлекался историей Наполеоновских войн.

— Уверен, что тебя привлекает история, а не тактика ведения боя? — Она бросала ему вызов.

— Мы можем отложить оружие на одну ночь? — предложил Люка.

— Зачем?

— Чтобы узнать друг друга получше.

— Я думала, мы уже сделали это. — Ее губы искривились в усмешке.

Он указал на один из диванов.

Приняв это за указание, Джен передвинула библиотечный столик так, чтобы он стоял между ними.

— Надеюсь, ты не шокирована предстоящим объемом работы?

— Разве я выгляжу потрясенной?

— Пожалуйста, сядь.

— Это просьба или распоряжение?

Он пожал плечами.

— Это предложение, которое ты можешь принять или нет.

— Что ты хочешь узнать о Рауле? — спросила Джен, сев наконец на диван.

— Ты телепат?

— Я использую хрустальный шар. А если серьезно, на твоем месте я спросила бы именно об этом.

— Ты права. Расскажи мне о моем брате. Все, что сможешь вспомнить, — попросил он.

— Я готова рассказать все, что могу, но только при одном условии.

— И что же это?

— Ты тоже ответишь на мои вопросы.

— Договорились, — согласился Люка, подойдя к ней и усевшись по другую сторону столика. — Начнем с того, насколько хорошо ты знала Рауля.

— Я не спала с ним, если ты это имеешь в виду. — Я не спрашиваю, спала ли ты с ним. Я спрашиваю, насколько хорошо ты его знала.

— Я едва знала его. Теперь моя очередь задавать вопрос.

Он откинулся на диване и жестом предложил ей начинать.

— У тебя законный бизнес, Люка?

— Конечно, законный! А что ты имеешь в виду?

— Мне просто интересно, — призналась девушка. — Люди здесь относятся в тебе с таким почтением.

— А что в этом плохого?

— Они целуют тебе руку, как правящей особе.

— Я люблю их. Моя семья защищала этот остров в течение многих поколений. Если ты спрашиваешь, относятся ли островитяне ко мне как к королю, то, конечно, нет. Они приходят за советом и помощью, как когда‑то приходили к моему отцу, деду и прадеду. Если я могу им помочь, я это сделаю. Теперь моя очередь спрашивать. Как давно ты познакомилась с Раулем?

— Когда начала работать в клубе. Он бывал там регулярно, ты знаешь. Такой приятный, вежливый парень. С ним было всегда приятно поговорить.

— И все?

— Я не понимаю, к чему ты клонишь. Рауль рассказывал о тебе, я рассказывала о Лидии. Мы грустили вместе. Я старалась подбодрить его. Рауль был особенным. Он приходил в казино не для того, чтобы упиваться жалостью к себе. Он приходил, чтобы забыть, зачем играет.

— И он забыл.

Чувство вины снова нахлынуло на Люку.

— Ты была добра к нему, — сказал Люка, пристально глядя на Джен.

— Конечно, я была добра к нему. А он был добр ко мне. Мы всегда находили время друг для друга. — Ее голос замер, как будто она раздумывала, что еще могла сделать для Рауля.

— И между вами не было больше ничего, кроме дружбы?

— А что еще там могло быть? Шантаж? Секс? Прекрати это, — потребовала она. — Между нами не было ничего, кроме дружбы. Не всегда все сводится к сексу. И если эти ужасные мысли крутятся в твоей голове, как ты мог заниматься со мной любовью? Это какая‑то ужасная игра?

Она вскочила на ноги, но Люка схватил ее и крепко обнял.

— Это не игра, Джен. Для меня все это очень серьезно.

— Для меня тоже. — Ее голос напряженно дрожал. — Поэтому мне не нравится, когда меня допрашивают, будто мне есть что скрывать!

— Если бы я знал Лидию, и ты спросила бы меня о ней, я рассказал бы тебе каждую мелочь, каждую деталь, которую смог бы вспомнить. Ты же ничего не можешь рассказать мне о Рауле! Мне как воздух нужна любая информация, и для этого нет никакой причины, кроме той, что я любил его. А теперь слишком поздно, чтобы сказать Раулю, как много он значил для меня.

— Должно быть что‑то еще, кроме вашей дружбы с Раулем, о чем ты не сказала.

— Но почему? — Джен требовала ответа. — Почему ты думаешь, что я что‑то скрываю?

— Может быть, это секрет, который Рауль открыл только тебе. Я не знаю, — с горечью признался он.

— Ответь на мой вопрос, — попросила Джен.

Тишина.

— Какие у тебя дела здесь, на острове? Ты еще не рассказал мне, а я должна точно знать, во что ввязалась.

— Моя жизнь на острове не связана с моим бизнесом, если это тебе поможет. Я не знаю, что еще тебе сказать, кроме того, что твоя работа останется прежней. Тебя наняли, чтобы составить каталог драгоценностей больного старика и организовать выставку, которой он мог бы гордиться. Я хочу, чтобы его жизнь закончилась хорошо, и ты можешь внести в это свой вклад. Все, что тебе нужно знать обо мне, — это то, что я все делаю в рамках закона, ничем не могу навредить ни тебе, ни памяти Рауля.

— Но почему ты не смог найти время для Рауля?

— Дело в другом, Джен. Это Рауль не хотел меня видеть.

— Потому что ты не мог принять его.

— Принять его карточные долги?!