— Каких?

— Всяких. Питонов, удавов, на худой конец согласен на анаконд. Ведь ваша экспедиция…

— Позвольте, — защищался удивленный Марк, — никакой экспедиции нет, просто собираются любители-натуралисты…

— Очень хорошо! — воскликнул восторженно доктор. — Отлично! Берите меня с собой. — И, уловив в глазах Марка недоверие, добавил с достоинством: — Все же я врач, а экспедиции может понадобиться экстренная медицинская помощь…

…Теперь «медицинская помощь» в белой широкополой панаме отважно шествовала по пескам, стоически перенося тяготы путешествия. Доктору с непривычки приходилось тяжеленько, но он не жаловался, бойко взбирался на дымящиеся барханы и поражал нас безмерным любопытством. Доктора интересовало все: он мог часами спорить о климате Средней Азии и количестве звезд в созвездии Скорпиона, а к пресмыкающимся питал острую страсть, которая клокотала в нем, как вода в кипящем котле. Дело в том, что доктору еще не удалось увидеть ни одной змеи или ящерицы, отчасти потому, что он был близорук, отчасти потому, что производил много шума: громко разговаривал. Шел, не выбирая дороги, то и дело роняя палку или очки.

Распаренный, взмокший, он упорно приставал к Марку:

— Где же змеи, черт возьми, где анаконды, удавы, питоны?

— Появятся, — с невозмутимым видом заявлял Васька, — всему свое время… Вот дойдем до озера, а там…

Доктор устало улыбался, тонкой рукой смахивал пот со лба и через несколько минут снова атаковывал Марка:

— Ну, где же змеи? Куда они подевались?

Действительно, змей поблизости не было видно. Несмотря на то, что змеи очень любят нежиться под солнечными лучами, они весьма восприимчивы к сильной жаре. В часы полуденного зноя змеи прячутся в норах. Некоторые из них живут оседло, другие же кочуют с места на место, уничтожая песчанок и временно используя их темные жилища. Обычно повышение температуры резко отражается на поведении змей. Они становятся подвижными, более активными, а подчас и агрессивными, но с наступлением сильной жары активность пресмыкающихся падает, они спешат спрятаться и переждать зной.

Доктор слушал Марка, покачивал круглой, остриженной под машинку головой. На какое-то время он утихал и брел по песку, задумчиво глядя под ноги, но потом неутомимый демон любопытства побуждал его к кипучей деятельности, и доктор проявлял порой такую инициативу, что всем остальным участникам похода приходилось зорко следить за тем, чтобы медик не совершил чего-либо неподобающего.

Нужно заметить, что доктор в силу своей близорукости имел привычку трогать все руками. Не доверяя слабым глазам, он тщательно ощупывал пойманных черепах, пытался пальцами разжать им челюсти, для того чтобы узнать, есть ли у этих медлительных существ зубы.

— Этак он, чего доброго, в пасть гюрзе полезет, — шепнул Васька Марку. — Вот человек — все хочет познать.

В общем, на долю участников похода к Соленому озеру выпало множество забот и хлопот. Но как бы там ни было, доктор оказался хорошим товарищем, славным, слегка чудаковатым, жизнерадостным парнем.

Полдень. Солнце палит нестерпимо. Марк с Афанасием некоторое время возятся с компасом и ветхой, затрепанной картой, что-то не клеится с маршрутом.

— Где же это Соленое озеро? — недовольно спрашивает Васька. — Не черти же его унесли?

Вскоре выясняется, что наши следопыты-проводники — Марк и Афанасий — ошиблись. Теперь по их милости придется тащиться лишних семь километров. Это открытие не вызвало особого энтузиазма у остальных — ребята смерили обоих проводников недобрыми взглядами. Солнце заметно клонилось к горизонту, но зной не спадал. Нас мучила жажда, на зубах потрескивала принесенная ветром горьковатая пыль. Вдобавок ко всему крепчал ветер, барханы задымились сильнее, пришлось надеть темные очки-«консервы».

— Недостает еще песчаной бури, — буркнул Марк, беспокойно поглядывая на тающий в мареве горизонт.

— Песчаная буря, самум? Боже, как интересно!

На наше счастье, доктору пришлось разочароваться: ветер стих, и барханы перестали «передвигаться». Стало прохладнее, ребята приободрились, прибавили шагу. Песчаная степь покрылась кустарником — на узловатых стволах торчали искривленные пучки веток; попадался и тамариск — растение с тонкими гибкими ветвями; на желтой рассохшейся почве росли маленькие кустики солянок. На листочках этого растения образуется солевая корка, которая предохраняет солянку от жгучих солнечных лучей. Справа от нас быстро пробежало какое-то небольшое животное и скрылось в норке, навстречу тянулся вараний след, неподалеку на песке четко белели извилины змеиных путей.

— Во-да, во-да! — оглушительно кричит доктор.

— Ура, братцы!

Вскоре мы вышли к берегу Соленого озера и, разбив палатку, повалились на спальные мешки.

Рано утром вышли в путь и направились по берегу Соленого озера. Предварительно ребята с удовольствием поплескались в его тепловатой воде; плавать в озере было легко: упругая вода выталкивала бронзовые от загара тела, застывала на коже тончайшей, словно изморозь, корочкой соли. Двигались мы медленно, осторожно: в этот утренний час, когда солнце еще не печет, пресмыкающиеся выходят на охоту, вылезают из нор. Мы уже заметили на гребне бархана пару ящериц, неподалеку прошелестела стрела-змея, преследуя какое-то насекомое. Афанасий с интересом читал на песке следы птиц и пресмыкающихся, а мы торопливо оглядывали окрестности в поисках змей. Наконец повезло. Марк предостерегающе вытянул руку…

Осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, мы стали подкрадываться к бугру. Доктор сопел от волнения, но под пристальным взглядом Марка затих. Шагов через пятьдесят Марк остановился и приложил палец к губам. Вытянув шеи, мы всматривались в точку, указанную Марком, там что-то шевелилось. Марк молча протянул бинокль, и все стало ясно.

У подножия бугра хлопотливо сновали два небольших зверька — песчанки, не подозревая, что за ними бдительно наблюдает змея. Степной удавчик лежал неподвижно, выжидая удобный момент. Шкурка змеи тускло поблескивала под косыми лучами восходящего солнца. Обычно степные удавчики — змеи довольно толстые и упитанные. Этот же был худ, видимо, отчаянно голоден.

Стараясь говорить как можно тише, Марк объяснил доктору происходящее. Доктор, близоруко прищуриваясь, не отрывал от глаз бинокля, подкручивал колесико и в конце концов, потеряв точку опоры, съехал по гребню бархана вниз, подняв облако пыли. Змея по-прежнему лежала неподвижно, но зверьки забеспокоились, замерли, нюхая воздух, потом одна из песчанок отбежала в сторону и этим решила свою судьбу. Мгновенно змея развернулась, и тотчас по песку покатился комок. Удавчик, обхватив жертву кольцами, принялся душить зверька.

Мы вскочили на ноги и поспешили к бугру, на ходу отвечая на вопросы доктора. Степные удавчики, несмотря на малый рост, сохраняют повадки своих гигантских родственников: они не бросаются на добычу или врага с разинутой пастью, а обвиваются вокруг жертвы и давят ее. Когда мы подошли к бугру, кольца змеи совершенно скрыли песчанку. Удавчик так увлекся, что не обратил особого внимания на нас, лишь когда доктор начал его трогать, змея,