– В какой прошлый раз? – не понял я.

– Убийство на Каланчевской улице помнишь?

– Да есть немного.

– Неясностей много. Вроде бы бывшего мужа в убийстве обвиняют, а мне кажется, там кто-то другой работал.

– Это интересно.

А ведь я как раз собирался заглянуть к дяде Ване, чтобы поговорить с ним на эту тему. Но, похоже, гора сама пошла ко мне.

– Не скажу, что это профессионал был, но похоже на то. Кажется мне, что кто-то приходил к Моносеевой после того, как ушел ее бывший муж. Возможно, она с этим кем-то выпивала. И знаешь, что служит доказательством?

– Хотелось бы знать.

– Полное отсутствие доказательств. Мусорное ведро потерпевшей было пустым. Как будто мусор нарочно унесли, чтобы скрыть улики...

– Надо бы у бывшего мужа спросить, может, он это сделал, по старой памяти.

– Да, и заодно все пальчики со стола стер, с кухонной мебели. В гостиной все нормально, там отпечатки только двух человек – и свежие, и не очень, но только двух. Сейчас я могу точно сказать, что это отпечатки покойной и ее бывшего мужа. И в спальне они есть. А на кухне ничего... Почему?

– Потому что убийца там наследил. Не стал бы он с жертвой в перчатках выпивать.

– Вот и я так думаю. Заглянул к одинокой даме на огонек, набросил на шею удавку, отнес ее в спальню, раздел... Кстати, у халата пуговица оторвана.

– И с мясом, – добавил я.

– Вот видишь, ты и сам в курсе...

– Ну, я еще могу понять, зачем бывшему мужу свою бывшую жену убивать. Квартирный вопрос, – вслух размышлял я. – Но зачем кто-то неизвестный Моносееву убил?

– Не знаю. Поэтому и подумал, что это, возможно, заказное. Даже не подумал, а так, мысль шевельнулась. Да еще и за язык дернула, вот и сказал тебе. А ты, похоже, сомневаешься, что убийца – бывший муж...

– Да были сомнения.

– А сейчас?

– Ну, думал, что на Каланчевской профессионал работал. А сейчас не знаю. Слишком уж много заказных. В лесу тройное убийство, на Каланчевской, здесь вот...

– Разубеждать тебя не буду. Да и некогда. Вниз надо идти. А ты бы прошелся по соседям, может, кто что видел или хотя бы слышал.

Криминалисту дяде Ване я не подчинялся, и его указания мог воспринять не более чем дружеский совет. Но мне почему-то захотелось исполнить его распоряжение. Во-первых, я уважал его возраст и заслуги, а во-вторых, и сам собирался опросить соседей потерпевшего. Правда, думал об этом шаге без всякого энтузиазма. Но дядя Ваня подстегнул меня, взбодрил, и я взялся за дело.

Для начала я позвонил в дверь покойного Меднянского. Может, кто-то из родственников у него дома или знакомых. Я жал на кнопку звонка, но никто не отзывался. Тогда я стукнул в дверь подушкой кулака, один раз, второй, третий. Только тогда на меня обратили внимание, но не обитатели нужной мне квартиры, а их соседи по площадке.

Щелкнул замок, со скрипом открылась дешевая китайская дверь, и я увидел одутловатое лицо располневшей женщины в спортивном костюме. Судя по глазам, ей было немногим больше тридцати лет, но выглядела она хорошо за сорок. Мягко говоря, дамочка вела нездоровый образ жизни, а если грубо, то всем своим видом она символизировала стадию глубокого похмелья. И разило от нее как от пепельницы, заполненной непереваренным вином. Волосы растрепаны, вокруг глаз чернота от размазанной туши, а под ними – мешки. Помадный след, но почему-то не на губах, а на щеке. Видно, кто-то сочно поцеловал ее, но не сегодня, а похоже, вчера, на прощание. А может, этот кто-то и не прощался вовсе.

– Чего стучишься? – спросила она с таким возмущением, будто я ломился в дом к ней.

– Извините, если нарушил ваш покой, – резко развернувшись к ней лицом, с улыбкой бравого гусара сказал я.

– Ну скажешь тоже, покой! – слегка зарделась женщина.

– Мне бы Ларису повидать.

– Нет у меня Ларисы. Люда есть, а Ларисы нет...

– Здесь Лариса живет, – кивком головы показал я на дверь Меднянского.

– Не живет. Раньше жила, а сейчас нет... А ты кто такой?

– Ну, друг ее.

– Чей друг, Ларисин? – скептически фыркнула женщина.

– Ну да, познакомился с ней по случаю. Она мне вот этот адрес дала.

– Больше она тебе ничего не дала?

– Нет. Пока нет. А там посмотрим...

– Катился бы ты колбаской... Не живет она здесь, муж у нее новый. Вот он тебе точно даст.

– Он что, на раздаче работает?

– Ага, так отоварит, что не унесешь.

– Ну, это мы еще посмотрим, – для вида нахохлился я.

– Те, кто посмотреть ходит, те уже давно в земле лежат.

– В смысле?

– Ну, ты вроде бы не очень молодой, может, слышал про Потапа, бригада у него была, – женщина насмешливо сощурилась – ни дать ни взять, мурка на воровской малине.

– Бригада?! Ну, слышал...

Действительно, в лихие девяностые была в Черногайске бригада Потапа, одно время чуть ли не весь город под собой держала. Рэкетсмены из бывших спортсменов. В конце девяностых Потапа убили конкуренты, а чуть погодя за банду взялся РУБОП. В общем, осталось от этой бригады ненавязчивое воспоминание.

– Так вот муж у Лариски с Потапом был.

– Осколок рухнувшей империи, – сострил я.

– Ну, осколок не осколок, а тебе с ним лучше не связываться. Проснешься когда-нибудь, а над головой толстый-толстый слой бетона.

– Ну, я вообще-то верю, – изобразил я робость. – Знаю, что у Потапа все серьезно было. А Ларисиного мужа как зовут?

– Ну, она его Артемом зовет. А друзья Артосом звали...

Женщина смотрела на меня с пакостливой улыбкой; казалось, она ждала, когда я от потрясения упаду в обморок, чтобы расхохотаться.

– Артос?!.. Ну, Артос – это круто!

В обморочное пике я, разумеется, не свалился, но страх на лице изобразил.

– А ты думал!

– А как же Толик?

– Какой Толик?

– Ну, Меднянский...

– Ты его знаешь?

– Ну да, он жену свою очень любит. А она с Артосом живет. Представляю, как он ревнует...

– Он-то, может, и ревнует. А тебе какое дело?

– Ну, я и сам ревную... Но Артос мне пока не угрожал. А ему, не знаешь, угрожал?

– Кому ему?

– Ну, Толику.

– А я почем знаю?

– Ну, все-таки соседи... А мог он Толика, ну того... Может, стреляли сегодня в Толика? Может, вы выстрелы слышали?

– Какие выстрелы?

– Ну говорю же, стреляли сегодня в Толика. В Анатолия Павловича. Недавно стреляли, полтора-два часа назад. Он из лифта выходил, а в него стреляли...