— А трупы, семьи террористов? — вздохнул Веприн.

— Трупы и семьи, разумеется, не трогать, — улыбнулся Вернер. — Оставьте хоть какую‑то работу нашим европейским партнерам.

Андрей стоял у неработающего фонтана, смотрел на небо, затянутое хлопьями облаков. Небо темнело, подкрадывалась прохлада. Время фонтана еще не пришло. Ну, ничего, крепитесь, люди, скоро лето. На небольшой площади было людно. «Вечная» брусчатка, затертая до глянца временем и ногами, крышки колодцев вровень с брусчаткой. Площадь окружали дома в стиле фахверк, похожие на скворечники. Перекрещенные балки на фасадах, выполняющие лишь декоративную функцию, маленькие окна, балкончики с плющами, фонарики в вычурных кронштейнах, вмурованных в стены зданий, белые наличники. В каждом доме что‑то свое, особенное, мультяшно‑игрушечное. Все отремонтировано, заделано, закрашено. Здесь никто не мусорил, а если кто‑то этим и грешил, всегда находились желающие убрать. «Ничего, скоро эмигранты понаедут…» — невесело подумал Андрей. Временами становилось до боли жалко неразумную старушку Европу, которая своей толерантностью и политкорректностью сама себя зарывала в могилу…

Становилось прохладно — не май месяц. Он поежился, присел на лавку, стараясь не всматриваться в лица прохожих. Украдкой глянул на часы — без пятнадцати минут семь. Слежку бы он уловил — чутье наготове. Слежки не было. Несколько минут он курил, ловя осуждающие взгляды прохожих. «Странные люди, — размышлял Андрей. — Курить — это плохо. А вот любить себе подобных (да еще и рекламировать свои пристрастия), терпеть бездельников‑беженцев, которые насилуют ваших девчонок, задирают мужчин, грабят и уже на шею сели — это абсолютно нормально»…

Он выбросил окурок в урну, поднял воротник куртки и побрел с площади. Пройдя какое‑то расстояние, свернул на тихую улочку, спускавшуюся вниз — к еще одной площади с неработающим фонтаном. Сувенирная лавочка на ней была в единственном экземпляре, под козырьком из железа и черепицы. Здесь продавались книги, журналы, какие‑то кораблики, колокольчики, магниты на холодильник. Часть продукции выставили на улицу, часть пряталась внутри. С улицы просматривалась только половина салона. Магазин тянулся в глубь первого этажа — за шкафы, стеллажи. Посетителей Андрей не видел, лишь лысоватый владелец лавочки скучал за прилавком. До назначенного времени оставалось несколько минут. Он протиснулся по узкому переулку, вошел в тихий дворик, где не было ни души. Сараи, чуть не уставленные друг на дружку, свежевыкрашенная трансформаторная будка. Задняя дверь сувенирной лавочки была приоткрыта. Андрей вернулся в переулок, перешел на другую сторону и вскоре уже сидел во дворе на скамейке, усердно разминая сигарету. В лавочке по‑прежнему не было посетителей. Показалась пожилая пара — прошли мимо, постукивая палочками. Хозяин из‑за стекла с тоской посмотрел им вслед. Бизнес явно не процветал. Показалась девушка — прошла, цокая каблучками, с интересом глянула на курящего блондина.

Смуглый молодой парнишка опоздал на две минуты! Но пришел, не обманул! Сутулый, весь какой‑то напряженный, руки в карманах. С точки зрения прекрасного пола, он, возможно, был смазлив. Парень старался не выделяться. Но при этом сильно волновался и явно не играл! Он прошел мимо, потом встал, словно осененный, вернулся и заглянул в лавку. Хозяин радушно встретил посетителя. Андрей поднялся, встал за дерево. Он уже представлял, как парень спрашивает, где тут туалет, уходит в задний коридор и шмыгает во двор, вместо того чтобы посетить туалетную комнату…

Этого экземпляра действительно запугали. За парнем никто не шел. Протащился мужчина с собакой — не проявив интереса к сувенирной продукции. Андрей терпеливо ждал, но на улице по‑прежнему было пусто, не считая редких прохожих. Возможно, за парнем и приглядывали, но не делали это постоянно…

Он поднялся и прошел на задний двор. Осторожно выглянул из‑за угла. Неизвестно, что у парня на уме, еще прирежет от страха…

— Мансур? — За сараем что‑то шевельнулось, блеснули испуганные глаза. — Я от дядюшки, — произнес Андрей по‑английски. Вроде должен знать «компьютерный гений» язык туманного Альбиона. Не на арабском же с ним объясняться. Арабский был одним из многих языков, которые майор Корнилов собирался выучить не ранее чем на пенсии.

Парень испустил облегченный вздох, вышел из‑за сарая.

— Не выходи! — Андрей затащил его обратно, спрятался сам. Во дворе все было тихо.

— Вы точно от дядюшки Махмуда? — сглатывая, произнес парнишка. У него был неплохой, хотя и немного «плавающий» английский.

— Точно, — подтвердил Андрей.

— А вы… из какой страны?

Ну прямо детский сад с барабаном!

— Пожалуйста, ответьте, — настаивал Мансур. — Для меня это важно, я всего боюсь… За мной следят, они идут за мной, я могу говорить с вами не больше пары минут…

— Успокойся, никто за тобой не идет, я проверил. Я работаю на российские структуры. Можешь называть меня Николаем.

— Господь всесильный… Слава Аллаху, слава Аллаху… Я очень рад, что вы из России, Николай… Мой дядя Махмуд знает ваших людей, он с ними когда‑то работал…

— Одежду проверь, — бросил Андрей. — Не дурак, должен понимать, что к тебе могли прицепить «жучка».

— Я знаю, я не дурак… — Парень постепенно успокоился. — Я все проверял, даже ботинки проверял…

— Еще раз проверь. А я схожу, посмотрю, не появилась ли третья заинтересованная сторона.

— Не уходите! — взмолился Мансур.

— Э, приятель, да ты совсем раскис, — укоризненно покачал головой Андрей. — Жди, через минуту вернусь.

Он действительно вернулся через минуту и сообщил:

— Нет никого.

Мансур снова шумно вздохнул, прижался затылком к стене.

— Простите меня, я не знал, что такое произойдет… Я не убийца…

— Хватит, — нахмурился Андрей, — держи себя в руках. Хочешь, чтобы тебе помогли — избавься от соплей и нытья. Ты же араб, черт возьми! Где твое достоинство? А теперь отвечаешь внятно и по существу. Адрес на Гюнтер‑штрассе — база террористов еще там?

— В том‑то и дело, что нет… Сегодня утром всех развезли… Я не знаю, что случилось! Пришел Сайдулла, сказал, что так надо. Отныне каждый из нашей группы будет жить на съемной квартире и будет знать только собственный адрес!

Он выглядел каким‑то озабоченным, встревоженным, злобно таращился на всех… Приказал собрать сумку для себя, дал адрес, ключ. Это улица Анхельрод в восточной части города, дом на две квартиры, но во второй, по‑моему, никто не живет… Номер дома — 42. Там все запущено, но есть кровать, плита, туалет… Он сказал, чтобы без острой необходимости никуда не ходил. Только к вечеру можно немного пройтись… Я не знаю, где остальные, не знаю, где моя Виам… Вы поможете моей жене? — В глазах парня снова заблестели слезы. — Сайдулла убьет ее, если что‑то почувствует… Она невысокая, худенькая. Под правой скулой вот здесь, — показал он рукой, — симпатичная родинка…