Жюли. Благодарю вас, маменька.

Г-жа Меркаде (мужу). Огюст!

Меркаде (де ла Бриву). Она мечтательна, как все девушки, наделенные чувствительным сердцем и воображением; итак, смело шествуйте по стези поэзии.

Де ла Брив (к Меркаде). Мечтательность — это грамматика современных чувств; я изучил эту грамматику в совершенстве, она состоит в том, чтобы прикрывать поступки словами...

Меркаде (уходя). Большого ума юноша!

Де ла Брив и Жюли.

Жюли. Сударь, не покажется ли вам странным, что бедная девушка требует от вас доказательств ваших чувств?.. Но недоверие мое обосновано — я достаточно хорошо изучила себя. Я знаю, что привлекательного во мне мало...

Де ла Брив. Вы привлекательны уже одной своей скромностью, мадемуазель!

Жюли. Если бы я обладала той чудесной красотой, которая способна воспламенить внезапную страсть, мне ваше сватовство было бы понятно, но чтобы полюбить меня, нужно знать мое сердце, а мы с вами видимся в первый раз...

Де ла Брив. Мадемуазель, бывают необъяснимые влечения.

Жюли. Значит, вы любите меня, сами не зная за что?

Де ла Брив. Когда любовь становится понятной, она перестает быть любовью. Любовь — лучшее из всех чувств именно тем, что она возникает непроизвольно. Вот, например, когда я впервые увидел вас...

Жюли. Так сегодня вы видите меня не в первый раз?

Де ла Брив. Конечно, мадемуазель! Да уже целых два месяца, как я влюблен в вас. Я слышал ваше пение на последнем концерте у господина Верделена, и голос ваш открыл мне... всю вашу душу...

Жюли. А что я пела? Вы помните?

Де ла Брив (в сторону). Черт побери! (Вслух.) Я помню только свое впечатление. Это было что-то восхитительное...

Жюли. Итак, сударь, вы любите меня? Значит, это правда?

Де ла Брив. Мадемуазель, я знаю, что вы — благороднейшая девушка, что чувства ваши и образ мыслей на редкость возвышенны, что вы прекрасно образованы, что вы можете создать салон в Париже, стать подругою политического деятеля, а ведь — позвольте быть откровенным — не все женщины умеют поддерживать высокое положение в свете. Сколько мужчин, выбившихся в люди, оказались в весьма затруднительном положении именно из-за жен, ибо неудачно женились в самом начале своего поприща; а в политическом океане если жена не буксир, то она — балласт! Я не надеялся найти женщину, которая могла бы понять меня и содействовать устроению моего будущего, но я увидел вас и тут же сказал себе: «Теперь я могу стать посланником. Та, которую я люблю, будет достойной соперницей тех дипломатов в юбке, что засылает к нам Россия!»

Жюли (в сторону). Ох, какие они все нынче тщеславные. (Вслух.) Итак, вы тщеславны и влюблены! Ваши чувства подкреплены рассудком!

Де ла Брив (в сторону). А она не глупа! (Вслух.) Мадемуазель, в любви сочетается многое!..

Жюли. В вашей сочетается так много всего, что, верно, в ней есть и самоотверженность...

Де ла Брив. О, прежде всего самоотверженность!

Жюли. Итак, моя семья...

Де ла Брив. Станет моею.

Жюли. И ничто не удержит вас?

Де ла Брив. Ничто.

Жюли. Сударь! Я люблю одного юношу.

Де ла Брив. Я его видел... и, признаюсь, несколько усомнился в вашей рассудительности: ведь этот невзрачный молодой человек совершенно вам не подходит.

Жюли. Вы ошибаетесь, сударь, — я откажусь от него лишь ради человека, способного на подлинное самопожертвование. А потому, если вы спасете моего отца от разорения... я буду любить вас... я забуду ту любовь, которая казалась мне вечной, и стану женою самой преданной, самой любящей, и я... (В сторону.) Ох, задыхаюсь...

Де ла Брив (в сторону). Мне страшно! Нет, она просто испытывает меня, вроде того, как испытывают новичка в масонской ложе... (Вслух.) Я надеюсь своею любовью заслужить ту привязанность, которую жена должна питать к своему мужу. Не надо подвергать испытаниям мою искреннюю страсть. Мадемуазель, мы с вашим батюшкой пришли к соглашению по всем вопросам, касающимся деловой стороны...

Жюли. Он сказал вам все?

Де ла Брив. Все.

Жюли. Итак, вам известно, что он разорен?

Де ла Брив. Кто разорен?

Жюли (в сторону). Я спасена! (Вслух.) Долг его равен приблизительно тремстам тысячам франков.

Де ла Брив. Он... должен... Триста?

Жюли. Вот вам прекрасный случай проявить самопожертвование.

Де ла Брив (в сторону). Жениться на ней — это уже и есть самопожертвование. Неужели она думает, что можно даром согласиться прожить с нею до гробовой доски?

Жюли. Но разве я сама не являюсь наградою?

Де ла Брив. Не может быть, чтобы Мерикур...

Жюли. Ах, вы меня не любите...

Де ла Брив (в сторону). Ох, и попался же я в романическую ловушку! (Вслух.) Пусть ваш батюшка должен миллионы, я все равно женюсь, ибо я люблю вас. Вы прекрасно играете роль; я и не подумаю от вас отказаться, вы будете восхитительной посланницей.

Те же, Жюстен и Пьеркен.

Жюстен (Жюли). Барышня, господин Пьеркен желает переговорить с вашим батюшкой. (Шепотом.) Кажется, насчет господина де ла Брива.

Жюли. Батюшка там. (Указывает на противоположную дверь.)

Пьеркен. Мадемуазель, ваш покорный слуга...

Де ла Брив. Пьеркен здесь! (Отворачивается и наводит лорнет на картины).

Пьеркен (в сторону). Ого, да это мой Мишонен! Все пропало! А я-то, узнав, что он женится на богатой наследнице, пришел взять обратно его векселя! Этому чертову Меркаде везет: сумел-таки заманить мошенника к себе в дом!

Жюли (Пьеркену). Вы знакомы?

Пьеркен. Плутовка! Как видно, и вы в заговоре и сторожите молодого человека. (В сторону.) Ах, не мешало бы мне иметь хорошенькую племянницу!

Жюли. Да кто он?

Пьеркен. Мишонен, неуловимый должник! Не выпускайте его, я сбегаю за торговым приставом.

Жюли. По поводу господина де ла Брива?

Пьеркен. По поводу Мишонена — по-нашему.