— Вот сейчас и выясним. — Я выхватил трубку и, словно стараясь оправдаться в глазах Джин, закричал: — Да! Кто это?

— Я вас слышала, — жалобно проговорил дрожащий женский голос.

— Кто это? — раздраженно переспросил я.

— Я.

В трубке послышался какой-то треск.

— Что за "я", черт возьми?

— Сэм.

Колени задрожали, в немом отчаянии я прислонился к стене.

— В чем дело? — потребовала Джин, ее голубые глаза презрительно сузились.

— Сэм, сейчас три часа ночи. Неужели нельзя подождать до утра?

— Три часа? Нет, только час...

— Нет, три! Слушай, я знаю, сколько времени!

— Пожалуйста, не злитесь. Я слушала радио, диджей объявлял время...

— Где ты сейчас?

— В Беркли.

— В Калифорнии? Сэм, у нас же разные часовые пояса... В Айове уже три...

— Я забыла...

— Что за чушь! Ты пьяна?

— Не совсем...

— Что, черт возьми, это значит?

— Таблетки выпила, целый пузырек, а названия не помню.

— О боже!

— А потом услышала ваш голос...

— Да у тебя галлюцинации!

— Вы меня звали, просили прийти, заняться с вами любовью...

— Прийти в Айову? Бред какой-то! Сэм, не выдумывай! Я ни о чем тебя не просил!

— Вы лжете! Ради бога, скажите, почему вы лжете!

— Я не хочу с тобой спать! Хорошо, что ты в Беркли... Там и оставайся. Лучше врача вызови! Ты что, не понимаешь? Все дело в таблетках. Из-за них у тебя и начались галлюцинации.

— Я...

— Сэм, запомни раз и навсегда: никакие мысли я тебе не посылаю; я даже не знал, что ты в Калифорнии. Боже, Беркли в двух тысячах миль отсюда!

Девушка не ответила. В трубке послышался треск.

— Сэм...

Длинные гудки. Сердце судорожно сжалось, и, тяжело вздохнув, я положил трубку.

— В чем дело? Что это за Сэм, которая звонит в три часа ночи и хочет с тобой переспать? Что ты натворил?

— Ничего. — Я глотнул пива, но в горле было по-прежнему сухо. — Может, присядешь? Я принесу выпить...

Жена надменно скрестила руки на груди.

— Все не так, как ты думаешь! Бог свидетель, я не сплю со студентками! Хотя ситуация непростая... — начал я, передавая Джин пиво. — Прошлой весной в восемь утра я пришел на работу и... Джин слушала, не перебивая, потом спросила, как выглядит Сэм, и немного смягчилась, узнав, что она ей не соперница.

— Это правда? — спросила Джин.

— Клянусь.

— Ты не давал ей никаких надежд?

— Клянусь! Даже имени ее не знал...

— А несознательно?

— Сэм тоже об этом спрашивала, но я просто так лекции читаю. Многим студентам кажется, будто я обращаюсь к каждому из них лично.

Джин буравила меня взглядом, а потом кивнула, задумчиво глядя на банку с пивом.

— Тогда она ненормальная, и ей ничем не поможешь. Хорошо, что она в Беркли... Я бы на твоем месте испугалась...

— Думаешь, я не боюсь?

* * *

В следующую субботу мы с Джин пошли в гости. Диана, жена моего близкого друга, — практикующий психотерапевт, поэтому я и решил рассказать им о том, что меня тревожит.

История не слишком ее заинтересовала, но где-то на середине истории она резко выпрямилась и посмотрела на меня.

— Что такое? — испуганно спросил я.

— Ничего-ничего, говори дальше.

Закончив, я стал ждать Дианиной реакции. Не сказав ни слова, она налила мне еще вина и положила лазанью.

— Что-то не так?

— Пока не знаю, — покачала головой хозяйка, убирая с лица длинную вьющуюся прядь.

— Говори!

Диана мрачно кивнула.

— Ставить диагноз на основе одного твоего рассказа безответственно.

— Чисто теоретически...

— Чисто теоретически... То, что она слышит голоса, является симптомом тяжелого психического заболевания. Паранойи, например, или шизофрении. Парень, который застрелил Джона Леннона, тоже слышал голоса. И Мэнсон[2], Сын Сэма[3].

— Боже, — побелевшими губами пролепетала Джин. — Эту ненормальную зовут Сэм...

— Мне это тоже пришло в голову, — заявила Диана. — Чак, если она ассоциирует тебя со своим отцом, то может быть опасна для Джин и детей.

— Почему?

— Все дело в ревности! Она хочет причинить боль тем, кого отождествляет с матерью и сестрами.

Меня замутило.

— Есть и другой вариант: она может направить свой гнев на тебя. Может даже убить, таким образом изливая обиду на отца...

— Спасибо за хорошие новости, — пробормотал я.

— Пойми, все это лишь предположения. Возможно, она врет и никакие голоса не слышит... Или слышит, но только когда принимает наркотики. Заочно диагноз не поставишь!

— Скажи, что мне делать?

— Ну, во-первых, держись от нее подальше.

— Пытаюсь... Она звонила из Калифорнии и грозилась приехать.

— Постарайся отговорить.

— Как? Я же не врач...

— Посоветуй обратиться к психотерапевту.

— Уже пробовал.

— Значит, еще раз попробуй! Не оставайся с ней наедине. Если придет в кабинет, позови людей, чем больше, тем лучше.

— В восемь утра я один во всем здании...

— Придумай что-нибудь, сам выходи из кабинета... А ты, Джин, ни под каким предлогом не впускай ее в дом.

— Я ведь никогда не видела эту Сэм, — пролепетала побледневшая Джин. — Как я ее узнаю?

— Ну, Чак же ее описал. Не рискуй, ни с кем подозрительным не разговаривай и, главное, присматривай за детьми!

— Как? — бессильно выдохнула Джин. — Ребекке двенадцать, Сью девять. В доме их не закроешь...

Диана молчала, вертя в пальцах хрустальный бокал.

* * *

Следующие несколько недель были похожи на ад. Всякий раз, когда звонил телефон, мы с Джин чуть ли не подпрыгивали. Но это звонили друзья, подруги наших девочек, водопроводчики, страховые агенты, распространители...