— Кто-нибудь может связаться с Шенгом? — спросил Манек.

— Зачем? — отозвался Вор.

— Он же советник примарха. Он должен быть рядом с ним, — произнес Янка Фен, последний член командного отряда.

— Не хочу никого расстраивать, но я не могу связаться ни с Шенгом, ни с кем-либо еще, — ответил Товор. Он поднял взгляд к небесам, затянутым пылью и дымом после бомбардировки. Среди густых клубов то и дело вспыхивали зловещие огни. — Мы, скажем так, в оке бури. Никакой сигнал не способен ни попасть сюда, ни вырваться наружу. Если сейчас нам на головы сбросят магма-бомбу, никто никогда не узнает, что же на самом деле произошло.

— Вероятно, нечто подобное вот-вот случится, — заметил Вор.

Вокс-канал Севатара наполнился чернейшими нострамскими проклятиями.

— Сюда, — приказал он, указывая на силуэт крупного здания, проступающий сквозь полупрозрачную дымную вуаль.

— Появился сигнал? — спросил Товор.

— Нет. — Севатар перешел на бег. — Но это все равно лучше, чем стоять тут с придурками вроде вас.

Зона бомбардировки подползала все ближе, и отделение ринулось к зданию, стараясь держаться как можно дальше от взрывов. В городе все еще сохранялись отдельные очаги сопротивления, но у легионеров не было времени на осторожность. Одинокий выстрел раздался из-за поваленной колонны. В ответ прилетел десяток снарядов, реагирующих на массу. Болты в клочья разнесли и остатки колонны, и человека, который за ними прятался.

— Смело, — прокомментировал Вор.

— Глупо, — поправил товарища Манек.

Больше никто не пытался оказать сопротивления.

Все до одного окна в здании были выбиты. Осколки лежали на земле у фасада. Отделение Севатара пробиралось вперед, дробя стекло в пыль подошвами сабатонов, Богато украшенные створки главных ворот разнесло взрывом изнутри. На петлях болталось три крупных куска, но все остальное превратилось в бронзовое крошево, веером разлетевшееся по улице. Из пустых провалов окон вырывались языки пламени. Астартес ворвались в когда-то великолепный атриум небоскреба, теперь заваленный грудами деревянных и металлических обломков. Несмотря на незатухающие пожары, внутри было относительно мало дыма — все затянуло прозрачной синей пеленой, в отличие от улиц, скрытых за завесой черных густых клубов.

Севатар не знал, как это здание использовалось раньше — от постройки осталось слишком мало, чтобы делать выводы. Прямое попадание лэнс-излучателя пробило сквозную дыру, превратив когда-то раздельные залы и комнаты в огромный атриум. Нанесенный урон впечатлял. Огромные лазерные пушки разили насмерть, но при этом отличались хирургической точностью. Самые мощные из них испаряли всё в радиусе двадцати метров. Все повреждения за пределами этого круга наносились тепловым излучением и вторичной ударной волной. Однако эти побочные эффекты не всегда возникали, и тогда предметы всего в нескольких метрах от зоны поражения оставались невредимы.

Из перекрытий торчали оплавленные концы балок. Жидкости из перебитых трубопроводов собирали в себя сажу со стен и падали вниз грязными водопадами. То тут, то там догорала уцелевшая мебель, и повсюду летали листы бумаги, поднимаясь на восходящих потоках теплого воздуха. Некоторые тлели, оставляя за собой след из крупных пепельных хлопьев.

Фен присвистнул:

— Вы только посмотрите на это! Зачем мы вообще сюда пришли? Планета уже в нашей власти. Зачем Ночному Призраку понадобилось сюда спускаться?

Севатар знал ответ на вопрос, но предпочел промолчать.

— Кто же знает, чего захотел примарх? Например, найти новый дом. Теперь, после перепланировки, это место может показаться повелителю Керзу привлекательным, — усмехнулся Вор.

Товор демонстративно склонился над экраном ауспика.

— Тихо! — заставил всех замолчать Севатар.

Его раздражало собственное отделение. Керз пропал и рисковал попасть под удар своего же флота. Легкое подергивание на самой границе сознания побудило легионера поднять голову и всмотреться в хаос переплетенных балок, оставленный ударом лэнса. Ноги не сами принесли сюда первого капитана. Севатар не любил признавать, что обладает проклятым даром, не говоря уже о том, чтобы его применять, но сейчас альтернативы не было, и воин позволил спящей силе отыскать цель.

— Вверх! — приказал он.

Остальные переглянулись, не понимая, почему командир принял такое решение.

— Господин? — Товор оторвал взгляд от экрана на предплечье брони. — Прибор ничего не находит.

— Быстро! — рявкнул первый капитан.

— Все слышали? — пожал плечами Вор. — Поднимаемся.

С этими словами легионер побежал к останкам громадной лестницы. Остальные предпочли не отставать.

Севатар привел отряд на пятидесятый этаж. У самого входа лежали пятеро мертвых легионеров.

— Трупы… — настороженно произнес Фен.

— Именем бесконечной ночи, это же наши! — прошептал Вор и тут же склонился над ближайшим телом. Девяносто шестая рота, Двенадцатый коготь.

Он указал на угловатые руны на броне и всмотрелся внимательнее.

— Что за… Посмотрите на доспех!

Вор примагнитил болтер к набедреннику брони и перевернул труп. Только сейчас стал очевиден масштаб ранений павшего воина.

Манек присоединился к изучению ран.

— Его целенаправленно изувечили.

Апотекарий опустился на корточки возле тела. Под разбитым нагрудником оказалось кровоточащее месиво. Керамит брони раскололся от страшного удара, но вот сросшиеся ребра оказались аккуратно вырезаны из грудины, а кожа вокруг раны была оттянута в стороны с хирургической точностью.

— Останки осквернили. Кому это могло понадобиться?

Манек провел нартециумом над мертвым легионером:

— Все импланты отсутствуют. Геносемя исчезло.

— Смотрите, еще один, — подал голос Товор. — Тот же коготь, такие же раны.

— Кто это сделал? Местные? Чем они вскрыли броню? — спросил Вор. — И зачем забрали дары Императора?

— Это не они, — отозвался Манек. — Раны нанесены силовыми клинками. Два одинаковых лезвия на некотором расстоянии друг от друга. Мастерски сработанные молниевые когти.

— Милосердие, — произнес произнес Фен.

— И Всепрощение, — закончил за него Товор.

— Оружие примарха, — подытожил Манек.

Вор поднялся на ноги.

— Капитан, он здесь? — нарушил повисшую тишину трескучий голос.

Севатар не ответил. Он двинулся по периметру громадной обугленной шахты, пробитой выстрелом из корабельного орудия.

Первый капитан шагнул через распахнутые ворота разрушенного зрительного зала. Через множество прорех в потолке пробивались лучи бледного света. Повсюду летали пепельные хлопья. Большую часть дальней половины помещения когда-то занимала театральная сцена, сейчас превратившаяся в груду обломков. Ряды пыльных стульев стояли вокруг, каждый