– Пошли во двор, – позвал Олег, потом бросил взгляд на камеру. – Вам, наверное, сюда придется завтра приехать – когда светло будет. Освещения там почти никакого, ночь на дворе… А при свете дня снимите трубу. Сейчас всю просто не взять на камеру. Ну, чтобы граждане получили полное представление о талантах некоторых других граждан, проживающих в нашем городе и страстно желающих приобщиться к искусству необычным образом.

– Вор что, по сливной трубе лез?

– Ага, – кивнул Олег. – И говорит, что, как художник, имеет такой опыт. Под психа, наверное, косит.

– Совсем нет, – покачала головой я и повторила часть того, что мне сегодня в галерее рассказал Артур Галустьян. – Художники в советские времена на самом деле по трубам в окна залезали, чтобы свои картины повесить на лучшие места. И через люки канализационные проникали, и вообще использовали такие способы проникновения внутрь галерей, какие не могли прийти в головы профессиональным ворам.

– Этот лез, чтобы украсть. Бьет себя в грудь и представляется поклонником творчества Ярослава Морозова. Он, видишь ли, не мог допустить, чтобы наше национальное достояние уплыло за рубеж. На интервью тебе явно согласится. Ну и мы послушаем. Или «сырую» запись потом посмотрим.

Я кивнула.

– А американка?

– Ее голыми руками не возьмешь. Владеет какими-то восточными единоборствами, имеет лицензию на управление небольшими самолетами. Очень ловко скрутила вора, вызвала полицию, ребята нам позвонили, так как иностранка. Подследственность ФСБ.

– Какая подследственность?! Не она же воровала! Или вор тоже гражданин какой-то другой страны?

– Нет, нашей. Но в деле замешана гражданка США. Во-первых, это всегда головная боль. Во-вторых, она на самом деле купила картину.

– Легально.

– Ну, Юля… Ребята хотели подстраховаться, и я их прекрасно понимаю. А если легально купила одну, а вторую – нет? Или легально купила одну, а за рубеж повезет другую? И вообще она нанесла тяжкие телесные повреждения гражданину нашей страны.

– Это ж вроде самооборона была, – моргнула я.

– Смотря как дело повернуть, – хитро улыбнулся Олег. – По нашим законам вполне может сойти за превышение необходимой самообороны.

– А есть повод, чтобы так поворачивать? – теперь уже хитро улыбнулась я.

– Так вот мы и приехали сюда, чтобы с этим делом разобраться. И ты, как давний и верный друг органов, нам в этом поможешь. Не безвозмездно, конечно. За разрешение съемки. Возьмешь интервью у американки. Ты же говоришь по-английски? Вот и поговоришь. Оставим вас вдвоем, то есть втроем. – Олег бросил взгляд на Пашку, уже явно опять мечтающего о пиве. – Поднимайтесь на последний этаж.

Почему-то немало мини-отелей в центре нашего города оказались расположены на последних этажах старых домов без лифта. Его там установить просто негде. Иностранцы выражают недовольство, но все равно селятся, так как это значительно дешевле, чем останавливаться в крупных отелях. И опять же – центр города, а не окраина, с которой им сложно выбраться, не зная русского языка. Да и не во всех наших отелях селят иностранцев.

Скрученный американкой вор узнал меня сразу же (явно смотрел «Криминальную хронику» в силу профессиональной необходимости, ну и чтобы узнать новости о друзьях и знакомых) и заорал, что хочет сделать заявление для СМИ. Это был невысокий крепенький мужичок неопределенного возраста – от тридцати пяти до пятидесяти пяти, скорее даже от сорока до пятидесяти. Лицо было обветренным, руки явно рабочими. Я подумала, что мужику стоило бы податься в какую-нибудь политическую партию. Речи он толкал просто зажигательные – про разграбление национального достояния у него очень хорошо получалось.

– Вот вы, Юлия, что думаете про вывоз произведений искусства за рубеж? Про вывоз работ наших мастеров?

– Прекращать надо это дело.

– Правильно, – кивнул мужик с руками в наручниках. – Вы лично что для этого делаете?

– Репортажи, – сказала я. А что еще я могла сказать?

– А органы наши что по этому поводу думают и делают? – Мужик обвел собравшихся гневным взором. – Я хотел оставить картину Ярослава Морозова, нашего русского художника, у нас в стране, а меня тут скрутили, как какого-то преступника! Меня, русского человека, какая-то американская баба!

– Гражданка США Кейт Боланд официально купила картину Ярослава Морозова на аукционе, который проводился в известном Аукционном доме «Александр», – сообщил представитель органов, пролистывая какие-то бумаги. – Все документы в порядке. Она может законно вывезти купленную ею картину за рубеж. Мы не имеем права чинить ей препятствий.

– И картина навсегда уплывает из России! Вам что, не жалко? Вам все равно? Сегодня – одна картина, завтра – другая. А сколько уже вывезли?! Скоро ничего не останется! Грабят и грабят, грабят и грабят, а меня, спасителя русского искусства, в наручники! Я требую адвоката! И только патриота. Русского и православного, не равнодушного к нашему национальному достоянию.

– Будет вам адвокат, – сказал еще один представитель наших органов.

– А сейчас я сделаю официальное заявление для прессы и телевидения! – воскликнул дядька. – И прошу мне не мешать и меня не перебивать! Журналисты готовы?

Я кивнула. Пашка направил камеру строго на мужика.

У меня сложилось впечатление, что он специально заранее репетировал эту речь. Зачем? Сложный вопрос. Он не исключал, что его возьмут на месте преступления? Или, может, специально хотел попасться и попасть в кадр? Опять же зачем? Чтобы картины Ярослава Морозова не уходили за рубеж?

Но я хорошо помнила, что с купленной ею картиной сделала теперь уже покойная медсестра Елена Георгиевна Свешникова. Мне очень хотелось посмотреть на картину, купленную Кейт Боланд. И узнать, зачем американке понадобился Ярослав Морозов.

Когда мужичок в наручниках наконец выдохся, я спросила у представителей органов, где американка.

– Дает показания в одном из свободных номеров, – сообщил Олег. – Ждали представителя консульства. До его прибытия ее не могли допрашивать официально. Сейчас схожу туда, спрошу, не желает ли сделать заявление для прессы.

Но Кейт Боланд категорически отказалась разговаривать с кем-либо из журналистов, как российских, так и американских и европейских. Она не желала, чтобы кто-либо вторгался в ее частную жизнь. Она выполнила свой гражданский долг, к тому же задержала преступника, а теперь желала, чтобы ее оставили в покое.

Показать картину Ярослава Морозова Кейт Боланд отказалась. Документы – пожалуйста. Органам предложила обратиться в Аукционный дом «Александр», если у них возникнут вопросы по поводу законности приобретения ею картины.

В результате незадачливого вора увезли из гостиницы за государственный счет, чтобы он в дальнейшем также за государственный счет провел несколько годков непутевой жизни. Представили органов и я гостиницу покинули.