— Аврора, — гладит волосы, отстраняется и смотри в глаза, темно, но отчетливо вижу блеск его глаза, — ты моя нежность, — целует в губы, короткими поцелуями покрывает все мое лицо, — ты сногсшибательная, знаешь? Кончаешь красиво, естественно, ты настоящая…..

А мне стыдно…даже звук издать не способна…

Глава 13 Аврора

Второй день уже Марат дома. Ходит довольный, с телефоном в руке.

Если первый день он явился в обед и проспал весь день, то сегодня ходит, напрягает своим присутствием. Я не знаю уже, чем себя занять, лишь бы не сидеть рядом с ним. Уже наготовила, столько, что можно целую роту спокойно прокормить, и пирогов напекла, один с мясом, один с клубникой. Сегодня Лина должна вернутся, Божечки как же я соскучилась.

— Аврора, — голос Марата сбивает меня с курса, я хотела во двор пойти, полить цветы, хоть и знаю, что в обед нельзя, в пекло не поливают, но я пойду и полью, займу себя чем-нибудь, лишь бы подальше от Марата. Пусть даже я увижу соседа, через сетку, перетерплю, не посмотрю в его сторону, я вчера вообще не выходила из дома, боюсь увидеть ЕГО. Пока Марат спал, я все дела переделала, а потом, когда он проснулся, поднялась в комнату Лину, сделала там генеральную уборку, хотя убирать нечего, но это лучше, чем Марат в гостиной. Он лег спать рано, и я с облегчение вздохнула. Сегодня не знаю, чем закончиться вечер. Лина приедет и я буду спать с ней, в ее комнате, я соскучилась и он не сможет ко мне прикоснуться. Хотя по его действием, я бы сказала, что и намека на секс нету. Выдыхаю, — иди сюда, — Господи, меня от его голоса словно током пробивает, только болью, по всему телу.

Я думала мне будет стыдно, смотреть Марату в глаза. После всего, того что было. Той дождливой ночью. Той безумной, неповторимой, страстной ночью. Да, я решила, что этого больше не повторится.

Однако, когда я увидела Марата, внутри нигде, ничего ни ёкнулы, я смотрела на него, без зазрения совести. Абсолютное равнодушие.

— Чего ты хотел? — и спрашиваю и трясусь, может вспомнил, что давно не насиловал, хочет исправить?

— Когда привезут Лину?

— Ближе к вечеру, — и почему он не едет на свою работу? Чего сидит дома? Ладно вчера он не ночевал дома, приехал в обед. Сегодня что?

Нервно тереблю пальцы, пока жду, когда царь изволит огласить свое желание.

— Вот мне интересно, — он поднимается, подходит, я шаг назад, он шаг вперед, пока спиной не упираюсь в стенку, — ты трахаться не хочешь? — смотрит в глаза, а я уже чуть ли не стучу зубами.

— Нет, — мотаю головой в стороны, он берет за подбородок.

— А когда захочешь? Ааа? — облизывает своим мерзким языком, мои губы, и я сразу вспоминаю губы и язык Рената, Боже, это не сравнимые ощущения, — Когда нибудь захочешь? Чтобы тебя трахнули, согнули и отодрали твою попку?

— Нет, только ни это… — упираюсь ладонями в грудь Марата, толкаю, а он только смеется.

— Нам помешали в тот день, я же обещал, — опять мерзко проводит языком по лицу, я кажется слышу стук своего сердца, которое больно колит, отдает под ребра, его рука спускается под платье, мелкий пот стекает по вискам, этот ад в моей жизни никогда не закончится! — расслабься, черт тебя побери!

— Аврора! — голос Альбины спасет меня, я готова ее расцеловать в этот момент, — Аврор! Ты дома?

— Сука, — Марат пихает меня грубо к входной двери, я выбегаю из дома, как потерпевшая.

— Да, Альбин…. я дома, — она стоит в купальнике, через сетку, — привет, — знала бы она, от чего меня спасла.

— Ты не хочешь позагорать со мной?

Только сейчас я замечаю, что твориться за ее спиной.

Да, кому — что.

Шезлонги, просто стоят по середине соседского двора. Рядом, под солнечным, большим зонтом, столик, на котором стоят напитки.

Еще один день не выйду из дома, соседский двор превратиться в пляж, смешно.

Без заботливая Альбина стоит в купальнике, наносит на свои руки крем, солнцезащитный, я так понимаю.

И я уже хочу согласиться, хоть до глубокой ночи позагорать с Альбиной, но…. там Ренат. Оглядываюсь.

Марат стоит за спиной, подкуривает, делает глубокую затяжку. Заинтересованными глазами. осматривает Альбину.

— Ты долго думаешь, пошли, вместе будет не скучно.

— Нет, я немного занята, — я не готова столкнутся с Ренатом.

— Что будешь делать? — Марат хмыкает за спиной, мол трахаться она будет. Черта с два!

— Мне надо полить все цветы!

— Потом польешь, Аврора пошли, — за ее спиной появляется Ренат, я быстро отворачиваюсь, бегу к шлангу, включаю воду, и начинаю поливать кусты роз. Не смотрю назад.

Спину прожигает взгляд, я знаю, что Рената.

— Милый, — почему — то она пискляво растягивает это слово, — намажь мне кремом спину.

— Сама справишься, — голос от которого тело мигом покрывается мурашками, сразу в памяти полыхает то, как его горячее дыхание обжигало кожу, когда он ласкал мое тело губами. Боже, внизу живота начинает приятно покалывать, когда вспоминаю влажный язык на своей коже, в трусиках становиться влажно, — привет сосед, — не смотреть, ни в коем случаи не смотреть, я ближе и громче слышу его голос.

— Аврора, а свари нам кофе, попьем по соседски с Ренатом, — приказной тон Марата, — заходи к нам Ренат!

Я дрожу, капельки пота скатываются по вискам, поворачиваюсь и несусь в дом. Скорей сварить кофе и уйти, не смотреть в его глаза.

Другой, чужой запах одеколона, до боли знакомый, сексуальный аромат заполняет гостиную. Может я привыкла к запаху одеколона Марата, а может просто не чувствую, до такой степени он мне неприятен, а его запах впивается в ноздри, заставляя вспоминать как дрожала в умелых, нежных руках мужчины.

— Здравствуйте, — опускаю поднос с кофе на журнальный столик, в гостиной, за которым сидят Марат и Ренат, в глаза не смотрю, но чувству на себя прожигающий взгляд Рената.

Выхожу во двор, делаю глубокий вдох.

Как же мало, катастрофически мало кислорода в моих легких, сейчас.

Хватаю ни в чем не повинный шланг, и перемещаюсь на задний двор. Поднимаю вверх, поливаю себя холодной водой, промокаю. Остываю, выравниваю дыхание. Поливаю.

Отсюда не видно соседский двор, только задний двор и заброшенный огород за сеткой. Ну и славно. Ни кого не увижу, ну… того, кто заставляет мое сердце биться чаще. Боже, до чего же он красив…в этой обтягивающей футболке, которая выделяет каждый кубик его пресса. Однозначно он занимается,