На следующий день наблюдаю редкий пример единодушия коллег: заведующие всех отделений, которые успела посетить пациентка, все дружно сидят за столом и совместно пишут посмертный эпикриз. При этом проклиная гинеколога и педиатра, на чьих отделениях бабушка почему-то не побывала. Задается вопрос: а родственникам-то сообщили? «Сообщил, — говорю, — только вот беда. Ближайшая ее родственница живет в городе Улан-Уде. Она обещала приехать, но как только сможет. Говорит, надо отпуск оформить, билеты купить на поезд. Пока доберется… В общем, не раньше, чем через неделю. Так что, бабушка, похоже, у нас в морге еще задержится».

Давно привык к тому, что все самое лучшее достается мне. И снова окружающая природа, наш русский лес, а точнее — чахлый березнячок на краю поселка, подарила мне очередную встречу с прекрасным. На этот раз уникальную в наши дни удачу познакомиться с бредом кристальной чистоты и алмазной прочности, самостоятельно развивавшимся годами без какого-то вмешательства нашей психиатрии. Все началось так: солдаты из соседней воинской части прочесывали близлежащий лесок. Последние дни там раздавались женские крики, стоны, иногда плач или смех. По ночам звуки мешали бойцам спать, пробуждая эротические фантазии. Когда крики стали негативно отражаться на боевой подготовке, командование обеспокоилось, построило пару взводов в шеренгу и отправило на поиски источника криков. В землянке, оборудованной из полуосыпавшегося окопчика, то ли времен великой войны, то ли выкопанного позже на учениях, воины обнаружили существо женского пола, на вид лет тридцати — тридцати пяти. Существо носило человеческую одежду, имело на удивление опрятный вид, единственной странностью в одежде была армейская маска на лице с прорезями для глаз. Одетые в такие маски персонажи ныне постоянно мелькают в телевизоре, разве что у нашего она была более плотной, из нескольких слоев ткани. Как настоящий человек из повести Бориса Полевого, существо ползало на коленях по снегу. Обе ступни были отморожены. Дальше естественное попадание в стационар.

Пытаюсь выяснить, что заставило существо жить в землянке. Диалог выглядел примерно так:

— Как вас зовут?

Женщина представилась, назвала имя, возраст, домашний адрес, все верно, все соответствовало данным паспорта, найденного в кармане.

— Скажите, Светлана, а что вы делали в лесу?

— Я там живу. Уже несколько лет.

— В землянке?

— Почему? В домике, я там домик построила, там рядом у меня банька, курятник недавно срубила, весной кур разведу. В гости приходите.

— Нет там никакого домика, мы в этот лесок иногда ходим праздники отмечать, никто там никакого домика не видел.

— Вот и не видели, потому что пьете. А я не пью, поэтому и построила. И в больницу к вам я не лягу.

— А как же ноги?

— А что ноги? Ноги не мои.

— Понятно, что теперь уже не ваши. Отморозили вы ноги, ампутировать придется.

— Да просто печку было не растопить, и на снегу огонь никак не разгорался, холодно.

— Слушай, ты случайно не пьешь, а?

— Нет, доктор, вообще почти не пью, ну очень редко. Да и денег у меня нет, вот совсем ничего осталось, — достает из кармана несколько монет, показывает, — а мне еще на них всех гостей кормить надо. И самой жить.

— А чего тебе дома не живется, у тебя ведь квартира есть, совсем рядом.

— Я ее брату оставила. Нет, он меня не выгнал, просто им тяжело со мной, ко мне много народа приходит. А у него двое детей, им еще рано такие вещи слушать. Вот я и ушла в лес жить.

— Давай-ка про гостей поподробнее. А кто к тебе приходит?

— Многие приходят. Ну вы понимаете, они сначала мне снятся, как бы во сне. А потом нет, уже не снятся, они потом приходят, и у меня внутри кто-то постоянно есть.

— А что они там делают? Разговаривают?

— Нет, чаще молчат, но они там трахаются. Ну то есть, как бы это сказать, они у меня там внутри сексом занимаются. Иногда так активно, что все из меня наружу вытекает.

Становится интересно, включаю диктофон, порадовать знакомых психиатров. Дальше идет точная расшифровка записи.

— А ты их знаешь?

— Многих знаю, сначала отец с матерью приходили, покойные. Но им же больше негде, это понятно, не на кладбище же. На кладбище любовью заниматься грех. Потом друзья, все знают, у меня всегда свободно, места всем хватит.

— Так они снились тебе или на самом деле приходили?

— Сначала снились, потом на самом деле. Ну я же чувствую, все же наружу из меня выходит. Хотите покажу, как вытекает?

— Нет, не хочу! Получается, что ты просто какое-то вместилище порока? А теперь только честно, ты когда последний раз в дурдоме лечилась?

— Ни разу не лечилась, я что, ненормальная?

— И что, ни разу никогда не была в «Скворечнике»? Вы же по прописке, кажется, должны лечиться там, в третьей психбольнице?

— Нет, была, но я сама туда приходила, одного профессора искала.

— Значит, все-таки была? А на учете в диспансере не состоишь?

— Нет, не состою. Что, вы меня за ненормальную принимаете?

— И водки не пьешь?

— Нет, не пью.

— Слушай, а ты мне не врешь, а? Ты что, будешь утверждать, что с таким бредом ты ни разу не была в «Скворечнике»? Я ведь сейчас проверю. Если тебе в лесу надоело, ночевать негде, так и скажи, мы тебя все равно с отмороженными ногами положим в отделение.

Набираю номер приемного покоя психбольницы, беседую с дежурным врачом. Странно, но такая действительно не попадалась. Какое-то чудо. Чтобы в наши дни, с таким бредом — и ни разу не столкнуться с психиатрией? Невероятно.

— Ладно, говоришь, что все же была в дурдоме? Что за профессор там тебе понадобился?

— Да я туда ночью прилетала. Искала профессора Кандинского…

— Чего?! Слушай, так ты, может, его книг начиталась, про псевдогаллюцинации, а теперь мне телегу задвигаешь?

— Я его не читала, я знаю, он давно умер, но мне говорили, что он хороший доктор. Как раз во всем этом разбирается. Я его на том свете искала.

— Разбирался. Нашла?

— Нет пока, но найду обязательно, теперь я знаю, где он….

Вопрос только в том, что делать с такой красотой. Ни один сумасшедший дом не возьмет безумного человека с отмороженными ногами. Ни одно хирургическое отделение не захочет держать у себя активного шизофреника. Ну до утра полежит в реанимации, а дальше? Ждать, когда отвалятся стопы, когда заживут ноги после ампутации? При отморожении это процесс длительный.

— Слушай, а сейчас в тебе кто-нибудь трахается?

— Сейчас нет, сейчас у меня внутри двое мужчин…

— Педики, что ли?