Сейчас трудно себе представить, как распространялась информация в те времена, когда не было мобильной связи, Интернета и прочих современных достижений в сфере коммуникаций. А распространялась она с потрясающей скоростью, быстрее, чем в нынешних соцсетях. Понятно, шла информация официальная: телевизор, программа «Время», радиоточка на каждой кухне пиликала в каждой квартире: «Передаем сигналы точного времени. Начало шестого сигнала соответствует двенадцати часам московского времени…» Была пресса, которую весь Советский Союз начинал читать с последней страницы, программа передач, кроссворд, прогноз погоды. До передовиц доходили только парторги и редкие упоротые коммунисты. А как распостранялась информация неофициальная? Та, про которую не писали в газетах, не передавали по радио? А расползалась она по городу быстро. Случай в качестве примера.

Где-то в конце 80-х с утра на работе зачитывают приказ: «В связи с обнаружением в Ленинграде трех, или двух, носителей холерного вибриона (откуда-то привезли с юга) принять меры…» И озвучивают список мер, в частности, тех что касаются «Скорой помощи» — всех засранцев, да и вообще, при любом намеке на диарею, всех госпитализировать в больницу Боткина, сообщать в Эпидбюро, регистрировать. А если человек приехал с юга, то его согласия спрашивать не обязательно, при отказе действовать творчески, вплоть до привлечения сотрудников милиции. Машины после засранцев обрабатывать, как написано в инструкциях. Естественно — санкции за неисполнение. Приказ под роспись, во избежание паники в городе информацию не разглашать.

Подписали, забыли. Но тут же с утра, в начале двенадцатого, вызов. Адрес: Невский проспект, в сквере у Казанского собора. Мужчине плохо. Странный адрес, обычно в этот час мужчинам было плохо у распивочных, где кто-то получил свой очередной утренний удар по печени. На Невском разливух не было. Действительно, сидит на лавочке такой мужчина, вонючий вшивый бомж.

— Любезнейший, — спрашиваю, — а что случилось с вашим драгоценным здоровьем?

— Слышь, доктор, обосрался я.

— Бывает, — говорю, — поправляйтесь. Старайтесь не пить сырой воды.

Собираюсь садиться в машину, бомж начинает орать:

— Да ты чё, в натуре! Мне в больницу надо! А вдруг у меня холера? Да я на тебя напишу… — и действительно, достает карандашик, изображает, что записывает номер машины.

— Холера, говоришь? Обосрался, значит? А ну-ка давай покажи.

— Чего показать-то? Да ты чего, прямо тут? На Невском?

— Когда у тебя холера, ты место выбирать не будешь. Садись давай, показывай, как у тебя получается. Посмотрю на твою диарею, сразу анализ сделаем.

Бомжара снимает штаны, садится, тужится, но в результате выделяет на газон кусочек чего-то слегка оформленного.

— И где ж твой понос? В Боткина захотел? Иди сам, там тебя примут. Думаешь, ты первый такой умный? Там у входа для таких, как ты, пустое ведро стоит, пока не нальешь полное, с тобой разговаривать не будут.

Бомж заскулил, что он бы и рад обратиться самостоятельно и не стал бы нас тревожить, но ослаб от поноса, не дойти до больницы. А на поездку на троллейбусе не имеет средств, поиздержался. Ну что делать, дал ему троллейбусный талончик за пять копеек, езжай. Дал и пожалел: увидев во мне человека доброго, бомж начал кроме средств на проезд просить слабительного, а вдруг удастся успешно пройти тест с ведром. Тогда можно надеяться провести пару дней в изоляторе. Там тепло, там кормят. Про ведро он уже слыхал. Откуда? Я сам об этом узнал только утром.

Вспомнили как-то с приятелем нашу институтскую кафедру дерматологии. Была там одна тетенька-преподаватель, постоянно развлекавшая студентов рассказами из практики. Всем было интересно, все слушали, ведь каждый, ну почти каждый, случай заражения сифилисом — драма. Если и не шекспировская, то на одноактный спектакль потянет. В данном случае слово «одноактный» надо было воспринимать как исключительно театральный термин. Многие завидовали: сколько же необычных случаев удается увидеть в жизни, с какими интересными людьми познакомиться. Но потом стали замечать, что истории повторяются, одни и те же случаи пересказываются всем группам, на всех курсах. Иногда по два-три раза одной группе. Всего историй оказалось десятка два. Про тракториста, который по его утверждению заработал шанкр, поссав на ржавое колесо трактора, про героя, который ежедневно заражал новую партнершу, про циркового акробата, которому партнерша втерла свою спирохету в лысину, от чего у него шанкр образовался в довольно не типичном для шанкра месте — на лысой макушке. И еще в том же стиле. Мне даже стало казаться, что на кафедре существует методичка, в которой указан список историй, рекомендованных для привлечения внимания студентов и повышения интереса к специальности. Интереса у меня так и не появилось, и единственный трояк в дипломе стоит напротив графы «Кожные и венерические болезни».

Помнится случай, когда сам написал в графе диагноз: Первичный сифилис. Без анализов, без консультации дерматолога. Рисковал, если бы диагноз не подтвердился, то были бы большие проблемы, но тогда достала родня маленького пидараса.

Бабушка ночью вызывает «неотложку» к 12-летнему внуку. Вместо ответов на стандартные вопросы «что случилось? что болит?» бабуля заявляет, что у ее внука ущемленная паховая грыжа и его нужно срочно везти в больницу. Внучок уже ждет одетый (зима), раздевать его и смотреть врачу не обязательно. Она сама все знает, видела. Наездов не любит никто, и решил посмотреть сам, заставив раздеться. Вижу вместо грыжи паховый лимфаденит, огромный узел, причем странно, щупаешь — мальчику совершенно не больно. Не грыжа, говорю, это лимфатический узел, похоже на бубон. И в больницу я его не повезу. Бабушка слышала, что такое бубон и с чем он связан, и тут началось что-то невероятное. Крик: «Да как вы смеете, да как вы такое могли подумать?! Мальчик у меня в балетной школе учится, он уже в “Аиде” танцует! Хотя что я вам говорю, какая “Аида”, вы и в театре наверняка вообще не были».

В театре я был, а на «Аиде» не раз, кстати, совсем незадолго перед этим, и помню, как там следом за Радомесом по сцене ползли какие-то маленькие эфиопы. Значит, вот он один из них. Давайте проверим, становись, говорю, мальчик, раком, как привык, и раздвигай свои полужопия. Рядом с прямой кишкой демонстрирую бабушке присутствие шанкра. Теперь верите? Тут бабка разошлась всерьез, перешла к угрозам. Обещала жаловаться. Предложил отвести ее в стационар, где круглосуточно присутствует врач-дерматолог, отказалась. Тогда послал я ее в прихожей на три буквы, попросил дословно написать в жалобе и уехал. Рекомендовал обратиться с утра в ближайший КВД, адрес знали все, проспект Огородникова, в народе — Трипперштрассе.

Но сука написала-таки жалобу, правда, перед этим сводив внучонка в КВД, где, к моему счастью, диагноз товарища Саахова полностью подтвердили и отправили лечиться в больничку. Чего там было написано в жалобе — не знаю, жалобу признали необоснованной. Никакого выговора мне не дали, только пришлось часа два слушать лекцию начмеда по вопросам деонтологии и вежливого общения с пациентами. Начмед могла говорить долго, как обычно, пришлось сказать, что у меня понос, и спрятаться на полчаса в туалете. Пока она не нашла новую жертву.